«Средь суеты и рутины бумажной в каждой судьбе возникает Однажды…»
Я родилась и выросла в большой семье. Мои прабабушка и прадедушка прожили очень сложную, но долгую жизнь. Прадед Кузьма прошел всю Великую Отечественную войну и вернулся домой без единой царапины, прабабушка Настя смогла сохранить своих детей и в тяжелые послевоенные времена родила мою бабушку Зою, которая была пятым ребенком в их семье. Всю жизнь они любили друг друга и часто собирали всю семью за большим столом своего пригородного дома. Моя бабушка с дедушкой родили троих детей, где старшей сестрой стала моя мама, она рано вышла замуж и вместе с папой дала жизнь двоим детям. В семье я была поскребышем.
После смерти прабабушки и прадедушки следующими хранителями семейных традиций стали бабушка Зоя и дедушка Сережа. Их дом стал для семьи новым родовым гнездом, где мы вместе делили радости и горе за большим столом.
Когда двадцатый век подходил к своему завершению, старших сестер и братьев бабушки не стало, их дети и внуки разъехались кто куда в поисках лучшей жизни. Сестры мамы вышли замуж за выпускников военных училищ и вынуждены были мотаться по гарнизонам неизвестных мне ранее городков. Мы поддерживали связь с родней, но с каждым годом нам всё сложнее было общаться с людьми, живущими своими интересами в разных уголках нашей страны.
Так получилось, что за большим праздничным столом по случаю моего окончания школы сидели только бабушка Зоя, дедушка Сережа, мама, отец, старший брат Руслан и я.
К тому времени брат завершал обучение в медицинском институте по специальности «стоматология». Он собирался стать зубным ортопедом, параллельно получить сертификат зубного техника и уговаривал меня пойти по его стопам, чтобы вскоре открыть выгодный семейный бизнес. Одна мысль провести жизнь, копаясь в чужих ртах, наполненных слюнями, вызывала у меня отвращение. Я боялась вида крови, ничего не соображала в химии, ненавидела звук бормашины и понимала, что не создана для медицины. Моей слабостью была литература и журналистика. Брат уверял, что с такой профессией в нашем городе я не смогу найти приличную работу и буду бегать между издательствами в поисках хоть какого-нибудь заработка. Но я мечтала вести репортажи с места происшествия, готовить горячие новости и быть в гуще событий страны.
Успешно сдав экзамены, я поступила на факультет журналистики педагогического института нашего города. Новые друзья и знакомства, интересные занятия и веселые компании превратили мою жизнь в сплошной праздник. Вскоре я стала капитаном команды КВН от института. Особых высот наша команда не достигла, но воспоминания о вечерах, наполненных шутками, смехом друзей, костюмированными представлениями, навсегда остались в моей памяти. Для полного счастья не хватало лишь огромной настоящей любви, которую я встретила на третьем курсе института.
Давид рос в состоятельной семье, имел армянские корни, был коммерческим директором строительной фирмы, которую возглавлял его отец. Черноглазый красавец огромного роста мгновенно вскружил мне голову. Он ухаживал за мной, словно видел перед собой королеву, дарил шикарные букеты, приглашал в дорогие рестораны, баловал украшениями и духами. Я понимала, что такой роскошный мужчина не будет верен одной женщине, но всё равно решила рискнуть и закрутила роман с Давидом, чтобы попробовать стать для него единственной и неповторимой.
Моя родня с осторожностью встретила наши отношения, но семья Давида приняла меня как близкого человека. Мама Давида, Ольга Ивановна, была русской. Она обожала своего единственного сына, поэтому решила поддержать его выбор. Ашот Маркович, отец Давида, по крови лишь наполовину был армянином. Он всем сердцем мечтал о невестке из своих исторических мест, но, увидев меня, сдался и благословил наш роман.
С Давидом мы практически не расставались, строили планы, мечтали о свадьбе и знали, что впереди нас ждало безоблачное будущее. Первые сложности в наших отношениях начались, когда в семье Давида возникли неприятности. Я никогда не спрашивала о подробностях их ссоры с отцом, но вскоре стала замечать раздражение в голосе Давида. На вопросы он отвечал односложно и лишь однажды сказал, что считает отца неправым и думает о разделении бизнеса. Мне сложно было давать какие-либо советы, поэтому я ждала, когда это напряжение схлынет, но время не приносило никаких результатов. Давид стал прикрикивать на меня по любому поводу, мог несколько дней не звонить и не встречаться, стал замкнутым и молчаливым. О свадьбе разговоры больше не велись, планы на совместную жизнь не строились.
Всё изменилось, когда я окончила вуз. Давид предложил вместе уехать в крупный город, чтобы там построить свой бизнес и стать по-настоящему счастливой парой. Я понимала, что не смогу жить без своего мужчины, поэтому не раздумывая согласилась на это авантюрное предложение. Кроме того, мой брат Руслан оказался прав: пройдя производственную практику в газетном издании, я поняла, что в этом скучном и унылом городишке известным журналистом стать невозможно.
Мы объявили о своём переезде родителям в надежде, что они поддержат нас, но в этом вопросе оба семейства проявили единодушие и в резкой форме выразили свой протест. Мои родители были возмущены незамужним положением любимой дочери и категорически сопротивлялись статусу любовницы. Родители Давида утверждали, что сохранить бизнес можно только всем вместе, и его переезд негативно отразиться на дальнейших контрактах и делах. Не приняв доводы родных, Давид продал свою роскошную квартиру в центре города и часть строительной техники, которая по документам принадлежала ему, собрал вещи и вместе со мной отправился покорять новые вершины манящего своими безграничными возможностями мегаполиса.
Первую неделю мы провели в красивом отеле на берегу реки. Ужин при свечах, завтрак в постель, всё вокруг казалось сказочным сном. Потом мы переехали в чудные апартаменты с выходом на исторические здания. Немного освоившись, стали пробовать устроиться на работу. Работодатели смотрели на мой диплом, хвалили за успеваемость, предлагали написать небольшие очерки, но без прописки в этом городе постоянную работу не предлагали. Давид пытался связаться со своими прежними партнерами, найти контакты дальних родственников, но попытки не приносили успеха. Вскоре нам пришлось переехать в квартиру попроще, через полгода съехать в общежитие коридорного типа. В газетах мне платили крохи, вместо первополосных материалов поручали писать о бродячих собаках, повышении цен на продукты, вести статистику браков и разводов. На телевидении мне предлагали только место уборщицы, поскольку для диктора каналов мой диплом оказался бесполезным.
Для оплаты аренды общаги мне пришлось забыть о карьере журналиста и устроиться в продуктовый супермаркет, где менее трепетно относились к прописке. Сначала я трудилась фасовщицей, потом раскладчицей, ну а после меня повысили до кассира. У Давида дела с работой вовсе не клеились. Для полноценного партнерства его скромных сбережений было недостаточно, а работать прорабом на стройке не позволяло происхождение. Я боялась расстроить родителей, поэтому врала, что работала на телевидении ассистентом выпускающего редактора и зарабатывала огромные деньги, но вечерами всё чаще плакала и задавала один и тот же вопрос: «Как жить дальше?»
Однажды мне улыбнулась удача. В супермаркете, где я работала, на время нужно было заменить продавщицу пива, которая стояла на разливе пенного бочкового напитка. Устав от однообразия звуков своего кассового аппарата и вечно ворчащих покупателей, я с удовольствием согласилась подменить сотрудницу пивного отдела. Конец апреля в тот год выдался на удивление жарким, вереницы мужчин и женщин потянулись за жаждоутоляющим напитком. Задача моей предшественницы состояла лишь в уточнении цвета пива и объема наполняемой тары, но в тот день производитель приготовил несколько новых сортов, чтобы порадовать своих покупателей. Мне было поручено провести рекламу и дегустацию новинок. Я решила немного повеселиться, вспомнила весь запас своих КВНовских шуток и за несколько часов распродала не только новинки, но и основной запас пенного напитка. Менеджер производителя выдал мне премию и предложил пройти собеседование в их рекламном отделе, после которого я получила приличную работу.
Давид устроился работать начальником отдела снабжения в торговой компании какого-то дальнего родственника. В нашей жизни началась светлая полоса. Спустя две недели из общежития мы переехали в небольшую квартиру, где я вскоре узнала, что беременна. Первые настоящие успехи вскружили мне голову. Я понимала, что не хочу терять новую долгожданную перспективную работу, но решила посоветоваться с любимым мужчиной. Он безрадостно встретил эту новость, настоял отложить мое материнство и поскорее избавиться от нежеланного прибавления.
Врачи сказали, что всё прошло без осложнений, но еще несколько месяцев мне пришлось пить какие-то лекарства и наблюдаться у врача. Новая интересная работа не давала времени думать о своём здоровье или болячках. Моей начальницей была красивая, ухоженная, деловая молодая женщина Алла Александровна. Она была старше меня лет на пять, но в рекламном бизнесе ориентировалась как первоклассный профессионал. Мои предложения по оформлению рекламных проспектов, мест сетевых продаж, этикеток на продукцию пивного завода ей нравились. Почти сразу я стала её ассистентом. Алла Александровна была одинокой красивой женщиной, поэтому я не спешила её знакомить с любвеобильным Давидом. Однако, узнав о неприязни волевой особы к восточным мужчинам, я ослабила бдительность и пригласила начальницу на ужин в свой дом. Моему возлюбленному Алла Александровна не понравилась, он видел в ней лишь обладательницу силиконовых губ и бюста. Я совсем успокоилась и частенько приглашала её в гости, чтобы отдохнуть от рабочей суеты. Так мы стали подругами.
Алла брала меня с собой на вечеринки с участием лучших IT-директоров, специалистов по «раскрутке» нового товара или компании, рекламных менеджеров. За год совместной работы я приобрела новые связи, смогла освоить интересную профессию и подкопила денег, чтобы навестить свою семью и появиться на пороге любимого дома в роскошных нарядах с кучей подарков.
Давид ехать со мной отказался, с отцом он так и не помирился, а гостить у моих родителей не захотел. Я спорить не стала, собрала небольшой чемодан вещей, огромную сумку гостинцев и, предварительно оповестив маму, отправилась домой.
Там меня встречали как заграничную звезду. В коридоре висел рукописный плакат «Мы скучали!», всюду летали шары, в моей спальне стоял огромный букет любимых желтых роз. В гостиной к моему приезду мама накрыла большой роскошный стол, пригласила бабушку Зою, дедушку Сережу и брата Руслана, который встречался с девушкой по имени Юля. Она была администратором стоматологического кабинета брата и приняла предложение стать его женой.
Вечер прошел на одном дыхании. Все расспрашивали о моих успехах, деликатно обходя вопросы замужества. Целую неделю я провела в окружении заботы родных, встречалась с одноклассниками, посетила могилы прабабушки и прадедушки, вдоволь наговорилась с братом о его бизнесе, дала несколько советов по созданию новой клиники, перед отъездом решила навестить родителей Давида.
Ольга Ивановна встретила меня со слезами на глазах. Она обняла меня и сказала, что очень соскучилась по своей названой дочери, но объяснила, что у Ашота Марковича случился второй инфаркт, он находился в стационаре и был в тяжелом состоянии. Я удивилась тому, что мама ничего не сообщила Давиду, но вмешиваться в их семейный конфликт не решилась, на следующий день навестила Ашота Марковича в больнице. В его палату меня не пустили, поскольку больной находился в реанимации. Я перепугалась не на шутку и позвонила Давиду, чтобы рассказать о состоянии здоровья отца. Но вместо слов сожаления или беспокойства в трубке телефона я услышала только одну фразу: «Мне этого предателя вовсе не жаль…» Я стала стыдить Давида, но он в резкой форме оборвал меня и прекратил телефонный разговор. На следующий день я собрала вещи, бабушкины соленья и вернулась в город, который за три года так и не стал для меня родным.
Давид знал, каким авиарейсом я должна была прилететь, но меня не встретил, на телефонные звонки не отвечал. Я стала переживать за любимого человека, но взяла такси и отправилась домой, где меня ждал новый «сюрприз». Открыв ключом дверь, я почувствовала резкий запах испорченных продуктов, всюду валялась грязная одежда, в раковине была гора посуды. Состояние квартиры и пустой холодильник красноречиво говорили о том, что меня никто не ждал. Я глубоко вздохнула, убралась, вымыла посуду и полы, выбросила мусор, сбегала за продуктами, приготовила ужин и стала ждать возращения Давида с работы, но в тот вечер дома он не появился, написав сухое сообщение о срочной командировке.
Утром я пошла на работу. Алла встретила меня с огромной радостью, но предупредила, что должна кое-что мне рассказать про Давида. В обеденный перерыв она сообщила, что в мое отсутствие его видели с другой женщиной. Я попыталась отшутиться и перевести разговор в иное русло. Но начальница не унималась, утверждая, что Давид несколько раз предлагал ей встретиться наедине. Последние слова Аллы вывели меня из себя, я разозлилась не на шутку и решила закатить Давиду скандал. Он вернулся через три дня и с порога стал обвинять меня в шашнях с бывшим одноклассником, с которым я встречалась в отпуске, требовал объяснений и непонятных признаний. В свою очередь, я кричала на Давида и требовала объяснений по поводу свиданий с другими женщинами и начальницей. После нескольких часов взаимных обвинений Давид сказал, что не потерпит рогов на своей голове, как его мать, впопыхах собрал свои вещи и ушел из дома. Услышав стук двери, я рухнула в кресло и горько заплакала. Немного успокоившись, стала размышлять над словами любимого мужчины. Он не знал про встречу одноклассников, которая состоялась в отпуске, я не рассказывала о школьном романе с соседом по парте. Кроме того, я никогда не слышала об изменах Ашота Марковича.
Отношения между родителями Давида для меня всегда были примером идеальной семьи. Его отец не мог налюбоваться на свою «ласточку», так он нежно называл Ольгу Иванову. Она прекрасно готовила, заботливо вела домашнее хозяйство и никогда не повышала голос на своего «сирелис», что в переводе с армянского значит «любимый».
Я решила отыскать Давида для выяснения отношений, но он отказался со мной встречаться, заявив, что больше не любит меня и мечтает забыть то время, что мы провели вместе. Ему надоела моя работа, назойливая начальница, вечеринки, поздние возвращения домой, а также давно раздражали новая стрижка и разговоры про свадьбу.
Такого поворота я не ожидала. Пройти рука об руку этот сложный путь и получить от ворот поворот только на основании одной сплетни было обидно и досадно. Я разозлилась и решила больше не искать встреч с этим ненормальным ревнивцем, но сердце всё равно ныло и болело от несправедливости и одиночества.
На работе Алла одобрила наше расставание, она утверждала, что подыщет более достойного мужика, который подарит мне роскошную жизнь. Она пыталась заманить меня на вечеринки, но моя депрессия не позволяла улыбаться, о веселье и танцах речи не шло. По вечерам я плакала и мечтала снова оказаться в объятиях своего красивого, сильного мужчины, без которого мне было даже больно дышать. Работа перестала приносить удовольствие, суматошный город окончательно стал раздражать, я стала задумываться о возращении домой. Вечерний звонок мамы позволил молниеносно принять единственно верное решение. Мама сообщила, что у бабушки Зои случился инсульт.
Алла вяло попыталась меня удержать, чем удивила меня – прежде она убеждала всех сотрудников в моей незаменимости. Не обратив особого внимания на её реакцию, я простилась с коллегами, собрала вещи и уехала домой.
Бабушка Зоя быстро пошла на поправку, через несколько месяцев она хорошо говорила и могла двигаться без посторонней помощи. Наша семья вздохнула с облегчением. Я решила встретиться с родителями Давида и рассказать о нашем тяжелом расставании. Дверь мне открыл Ашот Маркович. Румяный, похудевший, он выглядел абсолютно здоровым человеком. Мы обнялись, он пригласил меня зайти в дом. Ольга Ивановна была в парикмахерской, и у нас появилась возможность поговорить наедине.
Без всяких предисловий я в лоб спросила о причине их разрыва с сыном и других семейных тайнах, о которых не знала. Ашот Маркович юлить и уходить от ответа не стал, он объяснил, что несколько лет назад увлекся своей секретаршей, которая вскоре забеременела и потребовала жениться на ней, но любовник не собирался уходить из семьи, предложил молодой мамаше неплохое содержание, всё рассказал супруге и сыну. Мудрая Ольга Ивановна, зная темперамент мужа, в очередной раз простила изменника, но сын взъелся на отца. После того как выяснилось, что беременность была жестокой выдумкой аферистки, Давид решил разделить бизнес с отцом. Он не хотел в будущем судиться с внебрачными детьми любвеобильного папы по поводу наследства. Я рассказала нашу историю любви и расставания с Давидом. Ашот Маркович глубоко вздохнул и сказал, что Дава, так ласково называл он своего сына, встретил другую женщину и объявил о свадьбе, поскольку молодая невеста ждала ребенка.
От этой новости у меня потемнело в глазах, я закрыла лицо руками и зарыдала в голос. Ашот Маркович гладил меня по голове и просил успокоиться. Когда волна гнева и обиды схлынула, я вытерла слезы, попрощалась с несостоявшимся тестем и поплелась домой. Злоба и ненависть душили меня, я вспомнила обо всех лишениях, с которыми пришлось столкнуться, чтобы Дава, обиженный на папу, смог построить свой бизнес. Мне пришлось сделать аборт, потому как молодой предприниматель не мог, или не хотел, содержать семью. Я осознала, что потеряла шесть лет жизни, возможно, никогда не обрету счастье материнства, и сейчас вынуждена всё начать сначала. Перед новой страницей своей судьбы я приняла решение все претензии и обиды высказать Давиду в лицо.
Я забронировала номер в гостинице и решила навестить любимую начальницу, чтобы поделиться своим горем и попросить помощи в поиске подлого мерзавца.
Когда я подошла к её подъезду, из него вышел Давид. От неожиданности я даже ахнула. Он, увидев меня, вяло поздоровался и опустил глаза. Следом за ним выскочила Алла и со словами: «Любимый, подожди меня», – натолкнулась на меня. Мое сердце сжалось от боли, я подошла к Давиду и со всего размаха врезала ему звонкую пощечину. Алла стала оправдываться, утверждать, что этот роман начался, когда я уехала. Их встреча произошла случайно, она молола какую-то чушь про внезапно вспыхнувшее чувство и прочую маловероятную ерунду. Я посмотрела в глаза подлой обманщице, которой доверяла свои тайны юности, и произнесла слова проклятия, пожелав долгой мучительной смерти от гниения поганого лживого языка, развернулась и поехала в гостиницу за вещами. Теперь мне стало понятно, кто оговорил меня и настраивал Давида против наших отношений. Всё это время подлая начальница воплощала свой хитроумный план по уничтожению нашей любви. Её слова о неприязни к восточным мужчинам оказались ложью, восторг от одиночества – наглым враньем. Чем больше я делилась с ней своим счастьем, тем упорнее подлая воровка двигалась к своей цели по завоеванию перспективного, платежеспособного, страстного и видного мужчины.
После нескольких часов слез и самокопаний я успокоилась и поняла, что ненавижу эту гадкую парочку. Сев в самолет, я почувствовала дикую усталость, закрыла глаза и крепко уснула. Я вернулась домой и, уничтожив всё, что напоминало мне об этом трусливом и гадком человеке, дала себе клятву никогда не влюбляться.
С тех пор прошло около шести лет. За это время мне удалось «раскрутить» стоматологический кабинет брата до уровня лучшей клиники нашего города, стать крестной матерью племянницы Настеньки, названной в честь нашей прабабушки, открыть свою рекламную компанию и купить отдельную квартиру.
Родные гордились моими успехами, но переживали за личную жизнь. Иногда я позволяла мужчинам оказывать мне знаки внимания, но после двух-трех свиданий разрывала отношения без объяснения причин. Мне не хотелось погружаться в души моих партнеров на одну ночь, их судьбы мне были безразличны. Иногда я смотрела на свое поведение со стороны и понимала, что этим циничным отношением к противоположному полу больше напоминаю мужчину, нежели женщину. Вечерние звонки, просьбы увидеться, нытье в трубку про какую-то любовь меня не трогали, я быстро уставала от назойливых кавалеров, больше напоминающих надоедливо жужжащих мух, пока однажды не познакомилась с молодым предпринимателем, который смог возбудить интерес к своей персоне.
Очаровательного директора магазина по продаже бытовой техники звали Антоном. Он заключил со мной договор на оказание рекламных услуг, сразу очаровал меня и пригласил поужинать. Молодой интересный мужчина был обладателем прекрасного чувства юмора. После ресторана мы поехали в караоке-клуб, пели давно забытые песни, пили текилу, веселились и смеялись над всякой ерундой, словно нам было по двадцать лет, забывая о том, что каждый из нас уже разменял четвертый десяток. Утром мы проснулись в одной постели. Мне, как всегда, захотелось сделать каменный вид и предложить Антону поскорее убраться из квартиры, но в этот раз всё пошло не по плану. Когда я вышла из ванной комнаты, журнальный столик гостиной был накрыт к завтраку. Он быстро выпил кофе, нежно поцеловал меня, поблагодарил за ночь и сказал, что очень спешит. Я не успела ничего сказать, только услышала стук закрывающейся двери. Впервые за долгие годы я ждала звонка от мужчины и снова хотела с ним увидеться. Антон позвонил тем же вечером и пригласил покататься по ночному городу. Так у нас закрутился ненавязчивый роман без обязательств, душещипательных разговоров и обещаний.
Легкая влюбленность украсила мою жизнь, я снова стала чувствовать ветер в своих крыльях, пока случайно не встретила Давида. В тот день я решила срезать путь по дороге на работу и завернула в детский парк, где увидела когда-то любимого мужчину в компании кудрявой черноволосой девчушки лет пяти. Папу она просила сильнее раскачивать качели. Когда металлическая конструкция летела вниз, девчушка пищала и громко смеялась. Эта милая картина на мгновение подарила мне улыбку, но воспоминания о предательстве Давида вернули меня на землю. Я ускорила шаг в надежде не столкнуться с Давидом и его супругой, отвернулась, но вдруг услышала свое имя. Скрываться было глупо, «надев» доброжелательную маску на лицо, я обернулась и подошла к Давиду. Несколько метров дались мне с трудом, ноги стали ватными, сердце билось так, будто я пробежала стометровку. Взяв себя в руки, я не своим голосом поздоровалась с Давидом. На меня смотрел повзрослевший мужчина. Его черные глаза приобрели налет грусти и тоски, а виски были покрыты серебром. Он сильно похудел и выглядел уставшим. «Как дела?» – словно ни в чем не бывало спросила я. «Двух слов не хватит, чтобы рассказать», – ответил Давид. «Ну, тогда познакомь меня со своей дочерью», – не теряя самообладания, продолжила я. «Мою дочь зовут Лейла», – сказал немолодой отец. Я немного помялась, но всё равно решила уточнить про супругу. «Моя мама умерла», – спокойно и обыденно ответила девчушка и снова потребовала качать её сильнее. В воздухе повисла неловкая пауза, которую нарушил Давид. Он объяснил, что Алла заболела сразу после рождения дочери. У неё диагностировали рак горла, с которым она боролась три года, но так и не смогла победить болезнь. Тяжелые раны после многочисленных операций постоянно гноились. До самой смерти она не могла говорить и дышала через специальный зонд. Давид вдруг замолчал, а по моим рукам побежали мурашки. Я вспомнила свои слова проклятия и не могла поверить, что они сбылись. Давид, словно услышав мои тревожные мысли, сказал: «Не переживай, ты здесь ни при чём, Алла действительно причинила много страданий и зла, и не только нам с тобой, поэтому сама виновата в таком возмездии…»
После похорон Давид решил помириться с отцом, продал в мегаполисе имущество, свой бизнес и вернулся в родной город. За два года он наладил бизнес отца, пошатнувшийся из-за плохого здоровья родителя, снова купил квартиру в центре города и воспитывал в одиночестве дочь, которая как две капли была похожа на свою мать. Наш разговор прервал телефонный звонок директора типографии, который переживал за мое опоздание. Я хотела еще поговорить с Давидом, но понимала, что задерживаю людей своей непунктуальностью. Мы попрощались, и я отправилась на деловую встречу.
Целый вечер я не находила себе место, видела пропущенные звонки Антона, но не хотела ему отвечать. Мое новое чувство должно было окончательно вылечить душевные раны и навсегда выбросить из сердца Давида, но, увидев любимые и родные глаза близкого человека, я снова почувствовала прежнюю нежность и привязанность к этому мужчине. Между нами пропастью лежало его предательство и ребенок, рожденный от самой отвратительной женщины. Глядя в глаза Лейлы, я думала, что всегда буду видеть эту подлую, мерзкую, лживую тварь, разрушившую мое счастье. Вскоре я опомнилась, поругала себя за бесхребетный характер и перезвонила Антону, чтобы весело провести вечер.
К моему удивлению, радости это свидание не принесло. Антон почему-то всё время говорил какую-то чушь, смеялся невпопад и целовал меня по-дежурному, словно давнюю подругу, а не желанную женщину. Чтобы окончательно не разочаровываться, я предложила провести эту ночь в разных постелях. На следующий день я отправилась к маме, чтобы поделиться своими мыслями.
Мама, услышав мой звонок и просьбу встретиться, сильно разволновалась, но когда увидела, поняла, что речь пойдет о Давиде, которого она тоже встретила на днях в магазине. Для семейного женского совета была приглашена бабушка Зоя, которая вместе с дедушкой Сережей жили в одном подъезде с мамой.
Услышав слова о моих душевных терзаниях, рассказ о трагической судьбе бывшей начальницы, мама напомнила, сколько горя и слез принесла мне эта любовь. Она утверждала, что я схожу с ума на пустом месте, поскольку Давид даже не попросил моего номера телефона, не говоря о словах прощения или желании провести свою жизнь со мной. Потом она переключилась на чужого ребенка, который будет разрушать мою жизнь. Но тут вмешалась бабушка Зоя. Она попросила замолчать маму, стала вспоминать, как на войне и после неё дети оставались сиротами, теряя надежду на светлое будущее. Мама попыталась начать спор, но бабушка Зоя прикрикнула на свою дочку и сказала, что прабабушка Настя родила только одного ребенка – её. Четверо старших сестер и братьев были рождены от прадедушки Кузьмы и другой женщины. Мы с мамой ахнули, ведь всю жизнь всех считали родней.
Бабушка Зоя объяснила, что её отец был женат на молодой красивой казачке Матрене, вместе они родили четверых детей. Когда Кузьму призвали на войну, Матрена не смогла прокормить ребятишек и повесилась у себя в сарае. Детей отдали в детский дом. Когда Великая Отечественная война закончилась, прадед Кузьма был еще сильным, крепким мужчиной в рассвете сил. Он встретил Настену, сделал предложение стать его женой, но предупредил, что помогает продуктами и деньгами своим детям из детского дома. Молодая влюбленная жена, зная, как трудно жить сиротой, забрала ораву ребятишек, став для них настоящей мамой, через пять лет подарила мужу еще одну дочку – Зою.
Мы с мамой не шевелились от изумления. Я помнила всю родню по именам, хранила альбом со старыми фотографиями, обожала со всеми собираться за большим столом и представить не могла, что испытываю нежные чувства к чужим людям. В конце повествования бабушка Зоя сказала, что если я готова простить Давида, не оглядываясь на обиды, храню в сердце нерастраченную любовь, способную согреть души несчастного мужчины и маленькой девочки, то бояться ничего не нужно. Если же такой уверенности нет, то искать причину в чужом ребенке не стоит. Я пообещала подумать и отправилась к себе в квартиру, оставив немолодых женщин за бутылочкой ароматного коньяка.
Возле подъезда стояла машина Антона. Он ждал меня, чтобы махнуть на смотровую площадку. Громкая веселая музыка раздавалась из его авто. Увидев меня, он стал моргать фарами и давить на клаксон. Эта выходка мне показалась глупой и неуместной. Я села в машину, попросила сделать музыку потише и сообщила, что встретила другого мужчину. Антон улыбнулся, пожелал мне удачи и, делая музыку громче, умчался колесить по ночному городу без меня. Его спокойная реакция на разрыв наших отношений немного оскорбила, но в глубине души я обрадовалась, поскольку никому не причинила боли.
Всю следующую неделю я прислушивалась к своим ощущениям, хотела понять, что по-настоящему испытываю к Антону и Давиду, смогу ли простить всё и начать сначала. Антон мне больше не звонил, через пару дней я видела его машину, летящую по ночному городу. В ней сидели молодые девушки и громко подпевали песни, раздающиеся из авто. В своих мыслях я поблагодарила этого непринужденного, легкого человека за вновь возникшее желание любить и быть любимой, но поняла, что не хочу связывать с ним свою жизнь.
В выходные я решила отправиться к родителям Давида. Дверь мне открыл постаревший Ашот Маркович. «Доченька моя, заходи», – ласково приветствовал меня отец Давида. Я переступила порог и увидела маленькие туфельки в прихожей. Из кухни выскочила Лейла и стала громко звать папу. На шум вышли Ольга Ивановна и Давид. Малышка прыгала на месте и всем говорила, что видела эту тетю в парке.
Я прошла в гостиную, родители Давида закрыли за нами дверь, забрав любопытную девчушку с собой. Мы смотрели друг на друга и не знали, с чего начать разговор. Вдруг Давид обнял меня и стал просить прощения. Я обняла своего огромного мужчину и поняла, как сильно я соскучилась по нему. Он не искал со мной встречи, знал и помнил, как жестоко разбил мое сердце, но, увидев в парке, понял, что по-прежнему нуждается в моём тепле.
Нам многое предстояло обсудить, вспомнить и навсегда забыть всё зло, которое разрушило нашу жизнь, но в тот день в объятиях друг друга мы поняли, что снова хотим быть счастливыми.
Маленькая Лейла, конечно, не была ангелочком, но я смогла найти подход к этой своенравной девчушке и стала для неё настоящей любящей мамой. Родители Аллы презирали восточные корни внучки и не тянулись к ней, поэтому моя родня стала полноценной семьей для дочери Давида. За большим столом нашего дома мы сыграли настоящую армянскую свадьбу и мечтали о своём ребенке. Но судьбе было угодно проверить наше воскресшее чувство на прочность. Несколько лет мои попытки забеременеть были безуспешными. Когда мы почти смирились с мыслью, что Лейла будет нашим единственным дитя, Высшие силы подарили нам сына, который как две капли похож на Давида. По просьбе мужа наследник был назван в честь деда Ашотом.
Наш дом стал новым родовым гнездом, где за большим столом собирается вся семья. За угощениями на любой вкус мы делим радость или печали нашего рода, в истории которого оказалось столько удивительных страниц и тайн. Для кого-то эта традиция считается старомодной, ведь вокруг появилось огромное количество ресторанов и кафе, где без труда и хлопот можно провести время с родными людьми. Однако для меня нет вкуснее еды, приготовленной с любовью бабушкой и мамой. Со временем, заняв место самой взрослой женщины семьи, я постараюсь сохранить звание кулинарной волшебницы, чтобы за моим большим столом всегда собирались те, кому важны не современные, но такие трогательные обычаи.
Ариша ЗИМА,
член Союза писателей России