«Алексей Пешков» в Охотском море.
(Окончание. Начало «В» от 13.04.2022)
Иосиф Сталин решает судьбу «Алексея Пешкова»
Шхуна «Котохиро-мару» в сопровождении «Алексея Пешкова» вошла в Авачинскую губу 8 июля. Судно задержали в 50-ти милях к северу от Петропавловска-Камчатского. Капитан шхуны Ямадзаки Кацузиро уверял, что он вел промысел за пределами советских территориальных вод. Пограничники доказывали, что «Котохиро-мару» на момент задержания находилась в трехмильной зоне. Версию сотрудников ОГПУ подтверждали и моряки «Алексея Пешкова».
Дипломатический агент Георгий Тихонов обо всех обстоятельствах задержания шхуны в подробностях информировал японское консульство в Петропавловске-Камчатском. Его секретарь Гото Ясуру активно оппонировал советскому представителю, настаивая на невиновности соотечественников.
11 июля консул в Петропавловске-Камчатском С. Огата заявил протест местным властям, требуя освобождения шхуны и одиннадцати членов её экипажа. В этот же день Ямадзаки Кацузиро сообщил руководству «Тихоокеанской рыбопромышленной компании», которой принадлежала шхуна, что её команда «находится в благоприятном состоянии».
Советская сторона в этой ситуации, видимо, памятуя осложнения, вызванные кроноцким инцидентом, проявила гибкость, выразив готовность освободить до суда шхуну и её экипаж под залог в 900 иен. Сумму представители СССР запросили незначительную, и им казалось, что владельцы судна примут предложение, и конфликт окажется исчерпан.
Но японские дипломаты расценили конструктивную позицию советских властей как возможность для дальнейшего давления. Консул Огата в письме в министерство иностранных дел, сообщая, что «со стороны СССР проявлена осторожная позиция», рекомендовал не соглашаться на выплату залога. Ямадзаки Кацузиро получил указание от компании отказаться от компромиссного соглашения.
Дипломатический демарш Япония, по обыкновению, сопроводила силовым давлением. Эсминцы Страны восходящего солнца начали охоту за траулером «Алексей Пешков». Захватил советское судно уже известный нам «Татикадзе».
Спецсводка ОГПУ так описывает это происшествие:
«Июля 18 дня в 22 часа десять минут на траверзе РКЗ № 33 «Ничиро» в районе реки Явино (западное побережье), в четырех милях от берега был задержан траулер «Алексей Пешков» японминоносцем «Татикадзе» и 19 июля был уведен на остров Парамушир в залив Накакумобецу в сопровождении конвоя в составе 3-х офицеров и 19 военморяков. Командиром «Татикадзе» производился допрос команды «А. Пешкова» по делу задержания японской шхуны «Котохиро-мару».
Все время на траулере «Алексей Пешков» находился конвой из японских моряков, примерно 21 человек, вооруженные винтовками и револьверами. 2-го августа команда «Пешкова» была пересажена на миноносец и доставлена в территориальные воды СССР – была высажена без соблюдения соответствующих на сей счет формальностей на РКЗ АКО в Озерной. Причем высадка команды «Пешкова» производилась под прикрытием высаженного десанта в количестве 22 военморяков, вооруженных винтовками и револьверами».
Чуть позднее министр иностранных дел Японии Утида Косай откровенно заявил, что силовая акция имела целью «ускорить решение вопроса о «Котохиро-мару».
Советская сторона действительно оперативно провела судебное заседание. Оно состоялось 23 июля в Петропавловске. Городской суд вынес абсолютно необременительный приговор. Капитана приговорили к штрафу в 300 золотых рублей. Но выплачивать его Ямадзаки Кацузиро отказался, поэтому в качестве залога у него изъяли пятьдесят дрифтерных сетей и гарпунное ружье. 25 июля шхуна и её экипаж покинули Авачинскую губу.
Аналогичного шага доброй воли со стороны Японии не последовало. Траулер она продолжала удерживать, и даже возвращение команды «Алексея Пешкова» на родину, как уже знает читатель, сопровождалось демонстрацией военной силы и грубым нарушением международных норм.
В 1933-м году Япония задержала несколько советских пароходов, которые на переходе от Камчатки до Владивостока имели неосторожность, потеряв ориентировку или укрываясь от непогоды, войти в территориальные воды наших островных соседей. Страна восходящего солнца долгое время удерживала эти суда, на борту которых находились более 320 членов команд и пассажиров, в том числе женщин и детей. Если верить японской газете «Асахи симбун», содержались советские граждане в условиях далеких от идеальных. Влиятельное издание сообщало 11 июля 1933 года, что экипажи пароходов и пассажиры «из-за недостатка пищи находятся в тяжелом состоянии. Имеется один случай смерти и несколько тяжелобольных».
Мне неизвестно, как реагировало политическое руководство Советского Союза на задержание этих пароходов, но во все перипетии, связанные с «Алексеем Пешковым», деятельно вникал Иосиф Сталин. Рискну предположить, что острый интерес главы государства к траулеру обусловили по крайней мере две причины, связанные как с самим судном, так и с его названием.
«Алексея Пешкова» в числе двух других однотипных траулеров – «Уссуриец» и «Амурец», водоизмещением 1 120 тонн, построили годом ранее в Неаполе на верфях фирмы Officine & Cantieri Partenopei SpA. На ультрасовременные для того времени промысловые суда СССР, нуждавшийся в дополнительных источниках продовольствия, возлагал большие надежды, связанные с наращиванием добычи рыбы и морепродуктов.
«Амурец» пополнил промысловый флот Черного моря, два других траулера предназначались для Тихоокеанского бассейна. На церемонии спуска на воду «Алексея Пешкова» присутствовал человек, чье имя получило судно. Весь мир знал этого советского гражданина по его литературному псевдониму – Максим Горький. В некоторых источниках, впрочем, без ссылки на документальные доказательства, сообщается, что великий писатель дал значительную сумму в валюте для постройки траулера своего имени. В этой версии приходится сомневаться. Хорошо известно, что Горький, живя в Италии, испытывал материальные трудности. Он надеялся поправить свои финансовые дела, получив Нобелевскую премию по литературе, на которую его неоднократно номинировали, но всякий раз вручали другому писателю.
С Максимом Горьким Сталин находился в теплых, почти дружеских отношениях. Глава государства не мог смириться с тем, что у Советского Союза отнимут «Алексея Пешкова».
Сразу после того, как Сталину стало известно о захвате траулера, он потребовал от НКИД принять решительные меры для возвращения судна. Заместитель наркома иностранных дел Григорий Сокольников в первых числах августа представил главе государства проект ноты Японии с протестом на пиратские действия подданных императора Хирохито.
Сталин после некоторого раздумья, видимо, не желая обострять отношений с Токио, посоветовал Сокольникову с нотой подождать и поискать другие рычаги воздействия на дальневосточного соседа. Предпринятые НКИД действия результата не принесли, и нота японскому правительству вернулась в повестку дня.
Лазарь Каганович, 1-й секретарь Московского городского комитета ВКП(б), одновременно возглавлявший сельскохозяйственный отдел ЦК партии, в ведении которого находилась и рыболовная отрасль, 7 сентября 1933 года пишет Сталину:
«Историю задержания японцами судна «Алексей Пешков» Вы знаете; до сих пор они нам его не возвратили. Сокольников прислал проект протеста. Проект бесспорный, но, так как Сокольников говорит, что Вы ему в свое время советовали подождать, мы посылаем Вам этот проект и просим сообщить своевременно ли его сейчас посылать».
На этот раз Сталин протест санкционировал.
14 сентября советский полпред в Японии Константин Юренев вручил министру иностранных дел Страны восходящего солнца графу Утида ноту с требованием освободить задержанный траулер. Протест долгое время оставался без ответа, и лишь ближе к концу года Токио поручил вести переговоры с советской стороной о возвращении судна директору европейско-американского бюро МИДа Сигэнори Того. СССР на консультациях представлял советник полномочного представительства Советского Союза в Токио Николай Райвид. И вновь долгое время переговоры не приносили результатов.
Японская сторона категорически увязывала возврат «Алексея Пешкова» с отменой судебного решения в отношении «Котохиро-мару» и требовала признать, что шхуна вела промысел за кромкой территориальных вод. Незначительность наказания, наложенного на Ямадзаки Кацузиро, Токио не устраивало. Япония стремилась добиться признания от советской стороны на высоком дипломатическом уровне неправомерности задержания «Котохиро-мару». Речь шла не только о соображениях престижности и международном авторитете. Подобное признание выдавало японским рыбакам на будущее своего рода индульгенцию на безнаказанность при возникновении спорных ситуаций о месте ведения промысла.
Москва хорошо понимала побудительные мотивы Токио и на этот раз полностью удовлетворить требования Японии по такому, на первый взгляд, незначительному вопросу отказалась, но и обострять отношения с островным соседом Советский Союз на рубеже 33–34 годов позволить себе не мог. Шел поиск компромиссного решения. Позицию советской стороны по вопросу о возвращении «Алексея Пешкова» сформировали на специальном заседании Политбюро ЦК ВКП(б). Оно состоялось 2 марта 1934 года под председательством Сталина.
Члены Политбюро приняли два варианта решения конфликта:
«В качестве нашей первой позиции разрешить т. Райвиду заявить Того, что мы согласны, после того, как японцы отпустят «Пешкова», обеспечить немедленное рассмотрение дела во второй инстанции с тем, что будет отменено первоначальное решение о наложении штрафа в 300 рублей, и владельцам «Котохиро-мару» будут возвращены задержанные рыболовные снасти.
В качестве второй позиции дать т. Райвиду разрешение (однако лишь в дальнейшем) согласиться на отмену судебного решения полностью, ограничив заявление в дипломатическом порядке о том, что мы остаемся на нашей прежней позиции, развитой в наших протестах японскому правительству в связи с задержкой «Пешкова».
Второй вариант урегулирования конфликта Николаю Райвиду задействовать не пришлось. Возможно, что к достижению приемлемого для СССР компромисса привела, наряду с другими причинами, политическая позиция Сигэнори Того, последовательно выступавшего за развитие отношений с Москвой. Впоследствии японский дипломат станет одним из архитекторов Пакта о нейтралитете между СССР и Японией, который страны заключат незадолго до начала Великой Отечественной войны, в апреле 1941 года.
Траулер «Алексей Пешков» вернется в Советский Союз в мае 1934 года. Вот только на промысел ему вернуться будет не суждено. В том же году он войдет в состав Морских сил Дальнего Востока как гидрографическое судно, и в этом качестве «Пешкову» предстоит оставаться до середины 60-х годов прошлого века.
9 июня 1934 года краевой суд в Хабаровске в отношении Ямадзаки Кацузиро отменил прежний приговор. Капитан освобождался от уплаты штрафа, но факт нарушения им советского законодательства новое судебное решение не отменяло. Ямадзаки Кацузиро вынесли предостережение о необходимости соблюдения им правил, действующих в территориальных водах СССР.
Конфискованное имущество «Котохиро-мару» 14 июня в Петропавловске-Камчатском возвратили японскому консулу. Наступал новый промысловый сезон, с его новыми конфликтами японской и советской сторон, в которых Москва, опираясь на растущую оборонную и экономическую мощь государства, начнет занимать все более принципиальную позицию…
Вместо заключения
Всего три эпизода одного камчатского года, которые, как оказывается, могут рассказать о многом, дать возможность, по образному выражению Владимира Маяковского, припасть к реке «по имени Факт». Мне остается добавить, что значительная часть людей, причастных к событиям, о которых рассказывается в очерке, – Иван Самсонов, Георгий Тихонов, Николай Райвид, Григорий Сокольников, Александр Лев станут жертвами политических репрессий.
Владимир СЛАБУКА