«Средь суеты и рутины бумажной в каждой судьбе возникает «Однажды…»
С юных лет меня приучали к порядку во всём: сначала воспитательный процесс касался уборки своей комнаты и бережного отношения к вещам, по мере взросления аккуратное отношение нужно было проявлять к приготовлению пищи и ведению хозяйства. Будучи молодой девушкой, я часто слышала нотации о формировании правильных отношений с противоположным полом. К последним наукам родители относили целомудренное ожидание будущего мужа, который должен был после завершения очного обучения в институте влюбиться в меня с первого взгляда и прожить в браке со мной всю жизнь. Однако судьба распорядилась иначе, разрушив представления родителей о моей жизни, разложенной ими по полочкам.
Едва окончив первый курс института, я встретила женатого мужчину, вскружившего мою голову. Не дожидаясь предложения руки и сердца, мы стали близки и поняли, что созданы друг для друга. Однако узнав о моей беременности, возлюбленный попросил время, чтобы подумать о дальнейшей судьбе своей семьи. Позже выяснилось, что обещание о разводе оказалось обыкновенным враньем. Вскоре началась череда встреч и разговоров о смертельной болезни супруги и невозможности сейчас соединить наши судьбы. Когда токсикоз и растущий живот было не утаить, мне пришлось признаться родителям, что я жду ребенка. В доме разразился грандиозный скандал. Сильнее всего лютовал отец: он метался по квартире, словно раненый зверь, и рычал от гнева. Родитель поклялся убить развратника, испортившего мою жизнь, но после уговоров мамы успокоился и согласился встретиться с потенциальным зятем.
Вскоре мне пришлось перевестись на заочное обучение и снова ждать, когда возлюбленный сделает главный выбор в своей жизни. Законной супругой этого человека я так и не стала, но после появления на свет дочери еще несколько лет терпела его ложь и наивно надеялась на создание настоящей семьи.
Жена моего избранника знала о существовании другой семьи своего супруга, но покорно принимала его измены и тоже верила, что их многолетняя совместная жизнь и двое прекрасных дочерей перевесят мимолетный роман на стороне. Нервная система этой мудрой женщины оказалась сильнее моей. Когда Машеньке исполнилось три года, я прекратила эти отношения, больше похожие на агонию, чем близость двух сердец.
Вскоре я окончила институт, но с маленьким ребенком на руках не сразу нашла приличную работу. Приходилось браться за любую халтуру и по ночам за деньги писать курсовые и контрольные работы для нерадивых студентов. Понадобилось еще несколько лет, прежде чем я нашла достойное место, сняла квартиру и встретила мужчину, с которым захотела связать свою жизнь. Отец радовался моим успехам, словно ребенок. Он перестал досаждать меня упреками, называть неудачницей и смиренно ждал дату моей свадьбы. Маме было поручено выбрать для меня самое роскошное платье и непременно уговорить жениха поспешить с празднованием самого долгожданного события в жизни отца.
Я понимала, что в моей судьбе появился порядок. Мужчина, свободный от обязательств к другой женщине, был готов стать моим супругом. Рутинная офисная работа приносила стабильный доход. Дочь радовала успехами в школе. В моей квартире, которую помог приобрести отец, было чисто и уютно. Однако душе чего-то не хватало. Отец, обратив внимание на мой унылый вид, предположил, что причиной тому усталость, накопленная за несколько лет монотонного и однообразного труда. Только мама, гладя мою голову на своих коленях, утверждала, что мне нужна настоящая любовь. Слезы невольно потекли из моих глаз, мне пришлось напомнить ей про осколки развитого сердца, которые я собирала несколько лет после этого чувства, парализующего разум, и невыносимую боль, долго жившую в моем теле. «Бедная моя девочка», – нежно сказала мама и предложила подумать об отдыхе на берегу Черного моря. «Какой отдых? Перестань баламутить дочь, никакого отдыха до свадьбы не будет. И хватит там шушукаться, идите кушать. Манюня уже стол накрыла», – вдруг послышался возмущенный голос отца из кухни. Машенька стала ругать деда – она терпеть не могла, когда он так её называл. Мы с мамой засмеялись и отправились снимать пробу с фирменного плова папы.
На следующий день, когда дочка пошла в школу, я снова отправилась на работу. Сентябрь уже раскрасил листья в красный и желтый цвета, сковал лужи тоненьким ледком. Солнышко всё еще ласково светило, но не грело. В офис заходить не хотелось. Зажмурив глаза, я немного постояла на крыльце, чтобы насладиться ароматом прелых листьев и немного помечтать. Полет моих мыслей прервал руководитель, который заходил в офис. Он назвал меня по фамилии и попросил срочно зайти к нему в кабинет. Глубоко вздохнув, я утвердительно кивнула и пошла вслед за ним. Однако вместо очередных дел и задач начальник сообщил мне о командировке в Ульяновск для участия в конференции, посвященной сохранению исторического облика городов. Он пытался объяснить, что сам планировал посетить это мероприятие, но внезапно был приглашен на симпозиум в Китай. Я рассмеялась в голос, чем вызвала приступ гнева у руководителя, но потом извинилась и с удовольствием согласилась на это путешествие. В бухгалтерии, где я получила деньги на командировку, живо и горячо обсуждали желание босса купить жене новую роскошную шубу под видом срочного симпозиума за границей и откровенно сочувствовали моей ссылке. Чтобы не раздражать коллег, я сокрушалась решению начальника, но в глубине души радовалась маленькому празднику свободы от бумаг, компьютера и унылого однообразного вида из офисного окна.
При покупке билетов мне объяснили, что прямых авиарейсов в Ульяновск не предусмотрено. Чтобы добраться до нужного города, сначала необходимо попасть в Москву, а через несколько часов отбыть в пункт назначения, в котором находились два аэропорта – в один я должна была прилететь, из другого улететь. Внимательно выслушав эту информацию, я снова вспомнила начальника, который «подарил» мне это путешествие. Улыбнувшись в глубине души этому хитроумному плану босса по замене Ульяновска на Китай, я отправилась собирать чемодан.
Мой отъезд в другой город все восприняли без лишних слов и возражений, только отец требовал отказаться от поездки. Он, как несколько лет назад, стал метаться по дому, кричать гадости в мой адрес. «Я тебя знаю, ты опять всё испортишь», – кричал обезумевший отец. «Папа, эта деловая поездка, а не романтичное свидание. Кроме того, поручение руководителя», – спокойным тоном отвечала я. «Таня, Таня, вразуми свою непутевую дочь. Никаких командировок до свадьбы…» – обращаясь к маме, кричал отец. «Родной, успокойся, она не собирается там крутить романы», – гладя по его руке, говорила мама. «Мамочка, а ты что, не вернешься?» – дрожащим голосом спросила Машенька. Я обняла перепуганного ребенка и потребовала у отца прекратить этот балаган. В аэропорт меня отвезли на служебной машине.
Перелет до Москвы случился по расписанию, однако потом начались задержки рейса – в Ульяновск я прилетела глубокой ночью. Аэропорт прибытия находился в активной стадии ремонта, всюду были доски, строительные материалы, защитные баннеры. На взлетной полосе меня приветливо встретили организаторы мероприятия и проводили в автобус. Трудный и длительный перелет, смена часовых поясов утомили, всю дорогу до гостиницы я проспала и не успела рассмотреть красоту ночного города.
Набравшись новых сил, утром я привела себя в порядок и отправилась на регистрацию участников семинара. Предупредив организаторов об особенностях своего отлета, я погрузилась в мир новых интересных встреч и бесед. Три дня пролетели, словно одно мгновение. Зажигательного романа не случилось, коллеги вели себя очень достойно, как и я, с удовольствием наслаждались возможностью отдохнуть от офисной мебели и горы деловой переписки.
После завершения семинара коллеги стали разъезжаться по домам. Я напомнила организаторам мероприятия название аэропорта, из которого планировала улететь на следующий день, и отправилась прогуляться по аллеям двух больших шикарных парков, усыпанных желто-красными листьями и колючими плодами каштанов.
Побродив по паркам и насладившись красотой, я поняла, что окончательно замерзла. Чтобы согреться и выпить чашку горячего кофе, я зашла в торговый центр. Здание внутри поразило меня своими размерами, всюду горели рекламные вывески и пахло свежей выпечкой. На втором этаже этого огромного помещения мое внимание привлекли необычные картины. Пейзажи захватили воображение, а портреты восхищали. Застыв возле очередного рисунка, я вдруг услышала приятный мужской голос за своей спиной: «А хотите, я Вас тоже нарисую?» Обернувшись, я увидела неказистого мужчину среднего роста лет пятидесяти. Бархатистый голос, красивые руки и серые глаза как будто принадлежали другому человеку. Его лицо портили длинные, как мне показалось, немытые волосы и по-детски вздернутый нос. В ответ я улыбнулась и вежливо отказалась. «Ведь вы никуда не спешите, до самолета вам еще почти целые сутки, решайтесь!» – стал настаивать незнакомец. «Откуда вы знаете?» – растерянно спросила я. «Вы не похожи на женщину из этих мест, значит, Вы приезжая. У Вас есть время разглядывать картины, значит, вы никуда не спешите и, вернее всего, отправитесь домой только завтра», – ответил художник. «Почему Вы решили, что я не местная?» – не унималась я. «Вы не бегаете судорожно по бутикам и магазинчикам, а тратите время на искусство», – хитро улыбаясь ответил мужчина. «Садитесь к свету», – почти командным тоном сказал художник, и взял лист бумаги.
Мне вдруг захотелось подчиниться, я согласилась на эксперимент, но предупредила, что не умею позировать и долго молчать. Собеседник рассмеялся и разрешил вести себя непринужденно. Правда, сам не умолкал ни на минуту. Мне удавалось вставлять лишь короткие реплики. Как оказалось, художник с детства был сиротой и мечтал о своей дружной и счастливой семье, но женился на сварливой женщине, которая не смогла родить ему детей. На огромном участке земли он сам построил большой дом, но от одиночества спасался в этом торговом центре, рисуя лица прохожих. Любимая работа приносила ему радость, но в жизни не хватало настоящей любви. Он корил себя за то, что не развелся с той женщиной еще двадцать лет назад, но до сих пор не потерял надежду закончить свою жизнь в объятиях любимой и любящей женщины. Мужчина вдруг замолчал и посмотрел на меня. Я попыталась заполнить паузу другой темой, но художник не унимался и снова стал говорить о великом чувстве, без которого жизнь даже самого отчаянного оптимиста наполнена тоской и печалью.
Казалось, что мужчина давно закончил рисовать портрет и просто смотрел на меня, но почему-то мне не хотела прерывать наш разговор. Спустя два часа мастер показал результат своего труда. На бархатистом листе бумаги на меня смотрело собственное отражение, которое художник явно приукрасил, сделав выразительнее большие и очень грустные глаза. В правом нижнем углу стояла дата и подпись автора. Я поблагодарила за работу и потянулась за деньгами, но мужчина остановил меня и сказал, что сделал мне подарок. Он хотел еще что-то сказать, но к нам подошла молодая пара, которая решила сделать заказ. Мужчина стал метаться между ними и мной. Улыбнувшись, я взяла картину, поблагодарила за проведенное вместе время и ушла.
Найдя кофейню, я присела за столик, чтобы вдоволь насладиться своим портретом и свежезаваренным кофе. Я смотрела в отражение своих глаз и удивлялась, как незнакомый мужчина всего за несколько часов смог разглядеть всю горечь и боль, жившие в моём сердце. В голову приходили воспоминания о молоденькой дурочке, без памяти влюбленной в человека, не способного на поступок, и женщине, которая пытается слепить свою жизнь без любви. Новый избранник не сумел залечить мои раны, не вдохнул в сердце нежность. Я не скучала по нему, не томилась в расставании, не задыхалась от волнения, слыша его голос в трубке телефона и не понимала, зачем обрекала себя на этот странный брак. Потом вспомнила отца, который уже выбрал себе костюм для моей свадьбы, и решила отогнать эти дурные мысли из головы, ведь рядом со мной был в сущности неплохой человек. Рассчитавшись за кофе, я решила продолжить прогулку по осеннему городу, укрытому разноцветным ковром из листьев.
На выходе из торгового центра меня догнал художник: «Слава богу, я успел. Только не смейтесь. Вы забрали мое сердце, теперь оно принадлежит Вам. Если Вы не улетите, я буду ждать Вас здесь каждый день». От неожиданности я даже растерялась и ответила: «Не мучайте себя напрасно, я еду домой к своей семье». «Милая моя очаровательная незнакомка, у Вас будет новый дом и новая семья, только согласитесь остаться», – задыхаясь от волнения, сказал художник.
Никогда прежде я не видела таких порывов у мужчин по отношению к себе и почувствовала прилив нежности и тепла. «Спасибо Вам, трепетный художник, за всё», – ответила я и погладила его по щеке. Он взял мою руку, приложил к своим губам и отпустил.
Я вернулась в гостиницу и собрала чемодан, наполнив его до краев подарками для родных и копчеными морскими дарами. Снова посмотрела на свою картину и уложила ее в багаж.
Перед отъездом из гостиницы я решила позавтракать в номере. Он был оборудован весьма скромно – питьевую воду и кипяток нужно было брать в коридоре. Кулер находился рядом с моим номером. После душа я набросила халат и вышла в коридор за водой. Оставив дверь открытой, я подошла к агрегату и вдруг услышала резкий хлопок. Сильный порыв ветра и сквозняк сделали своё коварное дело, закрыв дверь моего номера. Я стала шарить по карманам халата и поняла, что ключ оставила внутри.
Неприятный холодок пробежался по моей спине, но я не растерялась и стала искать горничную на этаже. Пробежав длинный коридор, я не нашла ни души. Спускаться к дежурному администратору в неглиже было стыдно, но страх опоздать на собственный рейс оказался сильнее приличий. В одноразовых тапочках и халате, наброшенном на голое тело, я заскочила в лифт и молила Бога, чтобы в него больше никто не входил. Когда двери распахнулись, словно шпион, я сначала высунула голову, оценила обстановку и только потом решилась переступить порог лифта.
За стойкой регистрации отеля стояла молодая девушка. Увидев меня в таком виде, она даже не удивилась, видимо, за время работы она научилась не удивляться по пустякам, мило спросила, чем могла помочь, и, услышав просьбу, начала искать дежурную по этажу. Пышногрудую хохотушку искали более тридцати минут. Когда мне снова удалось попасть в номер, я забросила последнюю мелочевку в чемодан, несостоявшийся завтрак в пакет и пулей выскочила из гостиницы, где меня уже ждала машина организатора мероприятия. Посмотрев на часы, я поняла, что успевала к самолету впритык. Мужчина за рулем уверил, что знает, куда ехать, и мы отправились в путь.
Спустя полчаса наш автомобиль пронесся по огромному мосту, который носил гордое название «Императорский». Водитель нудно и долго рассказывал мифы и легенды о чудном техническом сооружении, соединяющем берега матушки-Волги, а я слушала его вполуха и мечтала поскорее попасть в аэропорт. Мужчина не обращал на меня внимания и продолжал повествовать о главном предназначении моста, он стал центром проведения фотосессий на свадьбах и вечеринках, в связи с чем после обеда на нём всегда были жуткие пробки. Учитывая раннее утро, водитель радовался относительно пустой дороге.
Добравшись до аэропорта, мужчина высадил меня возле автобусной остановки и, пожелав удачного полета, тут же уехал. Я вытащила ручку чемодана и покатила его к главному входу, который находился метров в пятистах от остановки. Я стала крутить головой по сторонам и обнаружила строительный мусор, разбросанный по сторонам. «Какие молодцы, подумала я, сразу два аэропорта ремонтируют». Меня даже не смутило соревнование мужчин в форме, которое проходило на соседнем поле. Я достала документы и радостно протянула их женщине, которая стояла на входе и мило мне улыбалась. Она посмотрела на билет и сказала, что я приехала слишком рано, потому как рейс на Москву планировался через шесть часов, а потом снова заглянула в проездной документ и сообщила, что я приехала не в тот аэропорт.
После окончания конференции я выбросила все бумажки, где были написаны номера организаторов; в памятных буклетах никаких сведений, необходимых для связи, не было; мужчина, который привез меня не туда, давно уехал; в связи с ремонтом авиагавани таксисты здесь не работали; расстояние между воздушными портами составляло более ста километров; в Москве меня ждал стыковочный рейс домой – от страха и безысходности моё сердце оборвалось в пропасть…
Я поплелась на автобусную остановку и вдруг увидела машину, из которой выходила девушка. Выскочив наперерез транспорту, я стала умолять отвезти меня в другой аэропорт. Таксист стал что-то невнятно мямлить о пробках на мосту, но предложенные деньги отбросили его сомнения. Я прыгнула в машину, и мы помчались в другой аэропорт, который оказался в чистом поле. Я видела свой самолет, который стоял на взлетной полосе, но на рейс меня не пустили, поскольку регистрация на него была уже завершена и запущена работа бортовых самописцев. Под гул взлетающего самолета я рыдала на скамейке возле входа в злосчастный аэропорт.
Таксист, увлеченный моим рассказом о неудачном путешествии, пытался вместе со мной уговорить сотрудников аэропорта взять меня на борт, а потом, сидя на лавочке рядом, всё время курил и пытался утешить. Когда приступ истерики отступил, я поблагодарила мужчину за участие и попросила отвезти меня к организаторам мероприятия. Всю обратную дорогу мужчина пытался шутить и намекал, что всё произошедшее случилось вовсе неслучайно. Он всё время подмигивал и глупо улыбался, но я сделала вид, что не поняла его странных намеков, и за время в пути смогла дозвониться в авиакомпанию, чтобы перенести бронь московского рейса на следующий день. Сотрудники аэропорта рассказали, что до столицы можно было добраться вечерним поездом, билет на который я планировала попросить приобрести у организаторов конференции.
Мужчина подвез меня к историческому зданию, написал номер своего телефона и предложил встретиться, если я решу остаться жить в этом городе. «Второе предложение за сутки…» – подумала я, улыбнулась, попрощалась и вышла из машины.
Зайдя в здание, я услышала радостный смех, веселье, звон бокалов, не характерный для чаепития. «Добрый день», – хриплым от рыдания голосом сказала я, когда зашла в шумный кабинет. В кабинете наступила гробовая тишина. «Вы что, не улетели?» – спросила женщина, которую я несколько раз предупреждала о маршруте своего возвращения домой. «Как видите, меня отвезли не туда», – шмыгая носом, ответила я. «А мы здесь немного отмечаем окончание семинара. Такая нагрузка, все так устали… Присоединяйтесь к нам», – бодро предложила другая женщина. «Если вы не возражаете, я бы хотела попасть домой», – с трудом скрывая злость сказала я.
Организаторы немного посовещались и купили мне билет на поезд, который прибывал в Москву рано утром. До отправления было еще много времени, но я решила не рисковать и отправилась на железнодорожный вокзал, слава богу, в этом городе он был один. Побродив немного по территории, я почувствовала усталость и решила расположиться в зале ожидания.
Когда напряжение схлынуло, я вспомнила, что забыла позавтракать, достала из пакета кусочек колбаски, коробочку с творогом и вдруг услышала слабенькое мяуканье. Покрутив головой, я обнаружила меленького серого котенка с голубыми глазами. Он жалобно смотрел на меня и явно просил еду. «Пускай сегодня хоть кому-то повезет», – подумала я и отдала ему свой завтрак. Пушистый комочек скромничать не стал, а когда доел последние крошки творога, расположился возле меня и заснул. Так мы с ним и просидели до первых вечерних сумерек.
В голове моей кружились мысли о том, как странно сложился этот день. Такое чувство, будто этот город не отпускал меня домой. «Может, художник, способный разжечь любовь в сердце, был моей судьбой?» – думала я, но снова гнала от себя эти крамольные мысли прочь. Стабильность и порядок во всём – вот что нужно любой женщине. Во всяком случае меня к этому приучили родители и горькие уроки из личной жизни. Попрощавшись с котенком, городом и своими мыслями, я зашла в свой вагон.
В купе меня ждал новый «сюрприз». На полу стояли две пары стоптанных ботинок, на столе недопитая бутылка дешевой водки и кусок докторской колбасы. Постели были не заправлены, в воздухе витал устойчивый запах нестираных мужских носков. На нижних полках сидели двое крепких подвыпивших мужчин сорока и тридцати лет. Лица их не были измучены душевными терзаниями героев Шекспира, Бунина или Куприна. Мужчины были одеты в растянутые спортивные штаны и застиранные майки. У того, что постарше, через всю лысую голову проходил свежий багровый шрам. Поздоровавшись с попутчиками, я захотела забраться на верхнюю полку, на которую был приобретен билет, но мужчины стали возмущаться такой несправедливостью и предложили поменяться местами с молодым незнакомцем. Мне пришлось подчиниться, сесть на нижнюю полку и всю ночь слушать рассказы попутчиков про их жизни. Они пили, ржали как кони и неуклюже пытались ухаживать за мной. Парни возвращались домой из длительной командировки, где работали вахтовым методом на добыче нефти. Оба везли приличные суммы денег и мечтали предаться земным утехам с хорошенькими девицами. Последнее желание здоровых мужиков окончательно лишило меня сна, я решила не переодеваться, закуталась в одеяло и умоляла Бога доехать невредимой.
Свои травмы и шрамы добытчики нефти объясняли производственными издержками, которые не влияли на все остальные органы. Чтобы «переключить» собеседников на другой лад, я поделилась историей своего неудачного путешествия и получила сразу двоих помощников, готовых проводить меня до самолета. Я поблагодарила за помощь и предложила немного поспать. Мужчины уснули, а я не смогла сомкнуть глаза. Утром сон всё же сморил меня, но я проснулась от взгляда молодого попутчика, который смотрел на меня с верхней полки. «Доброе утро», – шепотом сказал мужчина. В ответ я кивнула. «Я проснулся от запаха Ваших духов и перевесил Ваш плащ ближе, чтобы дышать ими», – с придыханием сказал парень. Посмотрев на часы, я поняла, что скоро мы прибудем в Москву, сбросила одеяло и предложила всем просыпаться. Мужчина постарше завошкался и закряхтел, я пошла в туалет.
Когда мои попутчики умылись, побрились, привели себя в порядок, оделись в приличные костюмы, они выглядели очень достойно. Каждый из них украдкой вручил мне листок с номером телефона и предложением встретиться. Они проводили меня до выхода на аэроэкспресс, который шел в сторону аэропорта, и вручили расписание маршрутных автобусов, двигающихся из Москвы до Рыбинска – на случай, если я захотела бы приехать в их родной город.
Распрощавшись со своими попутчиками, я шагнула на перрон другого вокзала, без приключений добралась до воздушной гавани и почувствовала, как сильно устала. Я боялась, что за сутки в пути моя ульяновская копченая рыба испортилась, но открывать чемодан не решилась, запаковала в транспортировочную пленку и отдала в багаж. Избавившись от тяжести, я прошла предполетный досмотр, нашла кафе рядом с выходом на посадку, заказала бокал вина с легкой закуской и стала перебирать в голове события минувших четырех дней. За это время я испытывала восторг, радость, страх, но не чувствовала тоски от расставания с мужчиной, которому дала согласие стать его женой. Я пыталась понять, что меня связывало с ним, и не могла найти причины, кроме неудержимого желания отца выдать меня замуж. Эта командировка открыла во мне притягательность и женскую силу. За столь короткое время я стала объектом обожания мужчин, разных по возрасту, социальному положению и внешним данным. Возможно, их предложения были несерьезными, основанными на мимолетном увлечении, но они интуитивно тянулись к теплу и желанию любить, что, безусловно, трогало мою израненную душу…
Рейс был выполнен точно по расписанию. Утром следующего дня я приземлилась в родном городе. Выходя из багажного отделения, я услышала звонкий детский крик: «Мамочка!» Стала глядеть по сторонам и увидела Машеньку, которая пробиралась сквозь толпу взрослых людей. Она прижалась ко мне и стала тараторить, что очень соскучилась. Слезы невольно потекли из моих глаз. Родители стояли поодаль и о чём-то говорили с будущим зятем. Он, опустив голову, только мотал головой. Мы обнялись, я посмотрела на своего избранника и, почувствовав резкий запах алкоголя, увидела на его лице все признаки трехдневной попойки. Родители предложили отметить мой приезд у себя в квартире. Сначала я хотела отказаться – слишком длиной и утомительной была дорога домой, но потом согласилась, чтобы в красках рассказать обо всех приключениях, которые со мной случились. За праздничным столом мы пробовали ульяновские деликатесы. Они, как и я, стойко перенесли все трудности нашего путешествия. Машенька расспрашивала про осенние парки, отец интересовался архитектурой города, в котором родился вождь пролетариата Владимир Ульянов (Ленин), мама, рассматривая мой портрет, просила подробнее рассказать про художника, только мой избранник зевал и откровенно скучал. Я смотрела на него и чувствовала растущее отвращение к человеку, с которым когда-то хотела связать жизнь.
Спустя несколько дней я рассталась с этим мужчиной. Он пытался выяснить отношения, требовал объяснений моему поступку и признаний в измене. Не найдя других аргументов, я сказала, что не любила его. Однако в ответ услышала только нервный смех. Он крутил у виска и говорил, что любовь – это чувство для малолеток, а взрослая жизнь должна быть основана на уважении друг к другу. Потом начались упреки в мой адрес о чрезмерной увлеченности работой и плохом воспитании дочери. Но слушать его мне больше не хотелось, я прекратила разговор и наше общение навсегда.
Папа помог повесить мой портрет на стену. Он не ругался, но всё время тяжело вздыхал и сетовал на мою «дырявую» судьбу. Я успокаивала его и благодарила за помощь.
Моя душа словно пробудилась ото сна, после этой странной командировки я будто снова захотела дышать полной грудью и мечтать о любви. Мои желания вскоре сбылись, и я полюбила. В своем избраннике я нашла всё то, что искала в мужчине. Но он был женат.
Перемены в моих глазах первой увидела мама, она стала пытать меня, но свою тайну я не открыла – не хотела снова делать больно родным мне людям и слушать обвинения в том, что в моей жизни снова один беспорядок. Я решила оставить всё как есть, не ожидая от мужчины судьбоносных решений, без ультиматумов и надрыва, но вскоре он сам сделал свой выбор, оставшись со мною навсегда.
Мы венчались в маленькой, но очень красивой церкви нашего города. Всю церемонию я очень волновалась, всё происходящее казалось мне сном. Когда батюшка закончил обряд, он предложил родственникам поздравить молодых с праздником. Я повернулась к родным и увидела лица моих родителей. Самым заплаканным стоял отец. За праздничным столом он чаще всех говорил тосты и громе остальных кричал: «Горько!..»
Вскоре мы купили новую квартиру, но муж наотрез отказался брать с собой мой портрет, выполненный художником в той самой командировке. Сначала супруг утверждал, что работа выполнена топорно и неумело. И лишь спустя несколько минут спора признался, что не хотел видеть в своём доме работу мужчины, который был увлечен мной. Картину в новом доме я не повесила, спрятала её в дальнем углу темнушки. Я не смогла избавиться от полотна навсегда, ведь на нём стояла дата того удивительного дня, когда мне захотелось изменить свою жизнь и снова влюбиться…
Ариша ЗИМА,
член Союза писателей России