Эта история началась в Севастополе задолго до своей новогодней развязки и напоминает нам про невероятное переплетение совпадений, иногда называемых чудесами.

Крымский сентябрь уже перебрался в сады октября спелыми крепкими яблоками антоновки и шафрана. Терпкий морской ветерок всё чаще гулял по улицам приморского города, с любопытством заглядывая в каждый его уголок, словно взрослеющей осени до всего было дело. Жизнь шла своим неторопливым чередом. Личный состав высшего военно-морского училища имени П. С. Нахимова начал готовиться к параду в честь очередной годовщины Великой Октябрьской социалистической революции. На Стрелецком полуострове, где размещалось училище, каждый день звучали бравурные марши и разливались барабанные трели. Офицеры и курсанты печатали парадный шаг, увольнения в город ограничили, командование участило проведение строевых смотров. Комсомольский и партийный активы проводили собрания, еще больше закаляя наш идеологический дух. В общем, создавалось тревожно-предпраздничное настроение. Все понимали, в такое время, наэлектризованное революционным прошлым, лучше избегать даже мелких нарушений дисциплины. Мы ждали единственного увольнения в город как манны небесной и с благоговением рядили-гадали, как его проведем.

Разумеется, к празднику готовилось не только наше училище. Как правило, в спортивных организациях города шли отборочные соревнования к празднику торжества великих революционных идей. Севастопольские секции художественной гимнастики также откликнулись на праздничный порыв. Во дворце спорта проводились турниры по художественной гимнастике между юными спортсменками в возрасте 12–14 лет. Зрителей на подобные мероприятия собиралось мало: кому, кроме родителей, хотелось глазеть на юных девчонок-спортсменок? Поэтому соревнования проходили без густого наплыва зрителей, и лишь редкие хлопки родственников пытались разорвать тягучую тишину зала. К тому же проигравшие гимнастки не стеснялись лить слезы и громко хлюпать носом, нагоняя на болельщиков еще большую тоску.

На счастье, для художественной гимнастики, папа одной из спортсменок оказался вторым секретарем городского комитета Коммунистической партии Советского Союза, другими словами, вторым человеком во властной иерархии Севастополя. Он дружил с начальником нашего училища и попросил его в воскресенье на выступление гимнасток прислать десяток–другой курсантов. Проводить единственное увольнение, глазея, как крутят обруч маленькие девчонки, добровольцев не нашлось. Тогда заместитель начальника факультета по политической части принял простое и мудрое решение: «В «прорыв» пойдут комсомольские активисты». Секретарь комсомольской организации факультета лейтенант Сергей Фролов собрал подчиненных секретарей всех курсов, учебных классов и поставил задачу: «Всем идти на спортивный праздник, захватив с собой трех человек из комсомольского бюро». В то время я возглавлял комсомольскую организацию второго курса и должен был снарядить в поход не менее двенадцати комсомольских активистов во главе с собой.

Свою норму мне удалось выполнить, другие комсомольские вожаки оказались менее удачливыми. За это меня ожидала нежданная награда. Секретарь комсомольской организации факультета, прибыв во дворец спорта во главе двадцати пяти комсомольских активистов, пошел о чем-то шушукаться с главным судьей соревнований. Затем, вернувшись, обратился ко мне со словами:

— Валера, тебе, как самому организованному комсомольцу, выпала честь поздравить победительницу соревнований, зовут ее Елена, – и указал на девчонку лет четырнадцати от роду с туго заплетенной гулькой на голове.

— Товарищ лейтенант, так соревнования еще не начинались, откуда Вы знаете, что она победит?

— Был бы у тебя отец вторым секретарем горкома партии и мать главным администратором гостиницы «Крым», ты бы тоже смог стать чемпионом по художественной гимнастике.

— Нет, я бы предпочел пораньше окончить училище.

— А вот это, Валера, не получилось бы. Можно окончить только позже.

— Это как?

— Да вот так. Например, тебя отчислили за какие-то серьезные дисциплинарные проступки. Твои высокопоставленные родители не смогли купировать скандал. Однако спустя полгода они сумели восстановить тебя в курсантских рядах, только на год позже. То есть в училище ты будешь учиться не пять, а шесть лет. На моей памяти таких «шестилеток» наберется человека три.

Наш диалог прервал наконец начавшийся отборочный турнир. Два часа гибкие, худосочные и угловатые гимнастки прыгали по ковру, кидали булавы, мячи, крутили обручами и лентами. Пришло время определять победителя. Главная претендентка на победу – дочь второго секретаря горкома КПСС Елена, во время выступления дважды не поймала булаву, и один раз от нее укатился обруч. Еще она немного запуталась в ленте. Даже мне, неискушенному в вопросах художественной гимнастики болельщику, было понятно, что не видать сановной дочери призового места как собственной гульки. Судьи совещались долго. За это время мы даже успели поспорить с лейтенантом Фроловым.

— Вот увидишь, она победит, – не унимался главный комсомольский вожак факультета. – Другие выступили еще хуже.

— Товарищ лейтенант, другие гимнастки тоже совершали ошибки, но меньше, чем она.

— Валера, ты что-нибудь понимаешь в художественной гимнастике? Нет?! Вот и не рассуждай, без тебя тошно.

— Вы хотите сказать, когда обруч укатился ко мне, а булавами она чуть себя не покалечила, так было задумано изначально?

Мой оппонент ничего не успел ответить, его перебил главный судья, объявив победителей.

Лена заняла третье место. Это обстоятельство не смутило моего комсомольского начальника. Он дал знак, и мы хлопали ей громче всех.

— Валера, вот тебе букет гладиолусов, иди, поздравь её и скажи что-нибудь приятное.

— Что сказать? Спасибо за обруч?!

— Валера, хватит умничать. Тебе сказали – иди и делай.

— Товарищ лейтенант, как-то нелепо вручать цветы за третье место. Ведь первым двум цветы не вручали.

— Слушай, Рудницкий (пребывая в сильном расстройстве, лейтенант всегда переходил с имен на фамилии), хватит выносить мне мозги. Всё, иди, поздравляй.

Лена оказалась девчонкой на удивление скромной, общительной и, похоже, неглупой. Она очень удивилась, получив цветы. Поблагодарив меня, она поинтересовалась, давно ли я увлекаюсь художественной гимнастикой и почему именно она заслужила цветы. Мне пришлось сострить, мол, цветы дарю за то, что спортсменка не попала в меня булавой. Лена парировала:

— С Вас было достаточно и обруча.

Мы пожелали друг другу удачи, и каждый заторопился по своим делам.

На следующий день после строевого смотра лейтенант Фролов отозвал меня в сторонку и спросил, что я такого наговорил девочке, что ее отец просил начальника училища поощрить всех курсантов, присутствующих на соревнованиях.

— Валера, гимнастки к Новому году готовят показательные выступления, нам придется снова съездить во Дворец спорта.

Увидев мой взгляд, лейтенант Фролов осекся.

— Хорошо, цветы можешь не дарить… – пошел на попятную главный факультетский комсомолец, – ладно, и в ладоши тоже не хлопай.

Я не мог понять, он издевается надо мной или так шутит.

28 декабря Дворец спорта был по-праздничному украшен. В углу зала стояла наряженная елка. Комсомольский актив нашего училища во главе с лейтенантом Сергеем Фроловым толпился возле новогодней красавицы. На показательных выступлениях Лена заняла первое место. Мы снова громче всех аплодировали дочери второго секретаря горкома партии. Букет красных роз ей вручил наш главный комсомолец. Следующим зимним утром он был приглашен на ковер к замполиту факультета, где ему целый час, прибегая к ненормативной лексике, объясняли, что он «завалил» эпизод с поздравлением победительницы, был неучтив, небрежен в общении и т.п.

Еще три года наш комсомольский актив поддерживал выступления местных спортсменок по художественной гимнастике. За это время Сергей Фролов успел получить звание старшего лейтенанта. На всех соревнования он вручал цветы Елене и постоянно получал выговоры: не так подошел, не то сказал…

Я уже учился на пятом курсе, когда он попросил:

— Валера, съезди вместо меня на этот чертов гимнастический праздник и вручи этой стерве букет цветов.

— В ладоши можно не хлопать?

— Слушай, хватит острить. Мне надоело получать за неё выволочку.

— Так, может, ты цветы не те покупаешь, и вместо роз (на пятом курсе обучения я перешел с ним на «ты») надо дарить ромашки?

— Я прошу тебя, Валера, выручи.

— Ладно, съезжу, поздравлю свою старую знакомую.

Купив огромный букет ромашек, я отправился на гимнастический турнир, посвященный новому, 1982 году. Кое-что я уже понимал в художественной гимнастике. Лена выступала очень хорошо и заняла заслуженное первое место. После вручения цветов я похвалил её, сказав, что на этот раз папе можно было не вмешиваться. После моих слов Лена посмурнела, сказав, что её отец недавно умер от инфаркта, мама занимается устройством своей личной жизни, и ей нет дела до дочери. Она пригласила меня на день рождения 31 декабря. Ей исполнялось 18 лет. Я принял приглашение, пообещав обязательно прийти.

Всё было как в новогодней сказке: бой курантов, звон хрустальных бокалов, салют из хлопушек, загадывание желаний и робкий поцелуй после поздравлений. Мы потянулись друг к другу, почувствовав притягательное тепло, но не стали близки. Для любви, горячей, завораживающей, когда мурашки бегут к кончикам пальцев и сердце болезненно сжимается даже от коротких разлук, мне не хватило решимости. Лена была еще слишком неопытна и робка для откровенных любовных порывов. Меня же не прельщала семейная жизнь в начале карьерного пути. На проигрывателе крутилась пластинка и лилась песня сладкозвучного Валерия Ободзинского: «Вот и свела судьба, вот и свела судьба, вот и свела судьба на-а-с…» На последнем куплете Лена внимательно посмотрела в мои глаза и воскликнула:

— Они же у тебя темно-зеленые, такие бывают только у магов и чародеев! Я в них не утону?

— Нет, я тебя спасу.

«Только не отведи, только не отведи, только не отведи глаз», – подсказывал мне Ободзинский.

С того памятного новогоднего вечера прошло четырнадцать лет.

Конец декабря в Севастополе выдался ветреным и дождливым. Внезапная служебная командировка подходила к концу. Мой друг капитан второго ранга Сергей Фролов начальник Дома офицеров флота, тот самый бывший комсомольский вожак, чтобы скрасить мои скучные будни, вручил мне билет на новогоднюю елку 31 декабря. К тому времени я уже расстался со своей второй женой. Устав от постоянных сцен ревности, семейных скандалов, я с удовольствием наслаждался душевным покоем и возможностью распоряжаться свободным временем, не опасаясь последствий. Так что приглашение на праздник оказалось очень кстати. В пригласительном билете был указан номер столика и дан банальный совет: иметь при себе хорошее настроение и чаще улыбаться. Внутреннее убранство Дома офицеров флота было по-новогоднему ослепительно. Из огромного зала лилась грустная мелодия. Струнный квартет играл что-то из Вивальди, а затем исполнил «Маленькую ночную серенаду» Моцарта.

Усевшись за стол, я с интересом стал озираться по сторонам. Столики были рассчитаны на двоих человек, и половина из них еще пустовала. Вскоре напротив меня села женщина, которой, на мой взгляд, было совсем немного за тридцать. Ее лицо мне показалось знакомым. Она была хорошо сложена, вела себя без жеманства и пошлого кокетства, одета со вкусом. Бордовое вечернее платье с открытыми плечами выгодно подчеркивало ухоженные, словно точеные, руки, темные длинные волосы были модно уложены в роскошную прическу. Ее изящную шею обвивало дорогое колье, на пальце сияло роскошное золотое кольцо с крупным бриллиантом, серьги и золотые часы говорили сами за себя. Сразу бросалось в глаза отсутствие обручального кольца, но это было понятно, вряд ли замужняя женщина отправилась бы на подобную вечеринку. Моя незнакомка знала себе цену. Она едва скользнула глазами по мне и кивнула кому-то из зала. Я встал из-за стола и старомодно представился. В ответ услышал мелодичное: «Очень приятно, Лена». Через полчаса квартет сменил местный ансамбль, и вокалист поставленным голосом исполнил песню Ободзинского «Эти глаза напротив».

Что-то кольнуло мою память. Длинным и внимательным взглядом я впился в лицо соседке. Неужели это та самая гимнастка Лена из моей курсантской молодости? Она упредила мой вопрос, сказав, что сразу узнала меня. Мы разговорились. Я поздравил её с днем рождения, коротко рассказал о себе и попросил Лену об ответной любезности – вкратце поведать о своей жизни. Выяснилось, что она была замужем, разведена, у неё десятилетняя дочка, которая на каникулы уехала в Москву к бабушке. Мы смеялись, шутили, говорили и не могли наговориться. Вдруг я вспомнил, что когда-то, вместе празднуя Новый год, загадали желания.

— Какое желание ты загадала в ту новогоднюю ночь?

— Встретиться с тобой снова.

— Вот видишь, через четырнадцать лет сбылось, – воскликнул я.

— Валера, а что загадал ты? – улыбнувшись, спросила моя собеседница.

— Мне почему-то хотелось всю жизнь прожить возле моря.

— И как, ты живешь возле моря?

— Да, море называется Баренцевым.

— Это же на севере?

— На севере, на севере, – закивал я головой. – Повезло попасть туда служить по распределению, а потом прижился. Наверное, нужно точнее формулировать свои желания. Получается, Господь исполнил наши мечты. Ты хотела со мной увидеться – пожалуйста, получите встречу через 14 лет. Я хотел жить у моря – на, живи возле Баренцева. Кстати, Лена, а где ты взяла пригласительный билет на этот вечер?

— Мне подарил его Сергей Фролов. Помнишь, у вас в училище был такой самый главный комсомольский секретарь? Сейчас он здесь руководит Домом офицеров флота.

— Конечно, помню. А ты что, с тех пор поддерживаешь с ним отношения?

— Сергей служил с моим бывшим мужем на одном корабле. На каком-то общем празднике познакомились во второй раз. Он часто вспоминал тебя, хвалил. После развода я рассказала ему про новогоднее желание, загаданное на свое восемнадцатилетние. Тогда Сергей со своей женой пригласили меня на Новый год и уговорили снова загадать желание. Я артачилась и говорила, что всё это глупости. Но под их двойным напором сдалась.

— И что же ты загадала?

— Хочу снова влюбиться и быть счастливой.

— Супруги Фроловы знали о твоем желании?

— Нет. Думаю, они догадывались. После развода с мужем я была морально надломлена, и это читалось на моем лице. И вообще, я не верю во все эти новогодние чудеса.

— Ты не представляешь, как много раз я это слышал. Знаешь, в прошлом году мне пришлось встречать Новый год в поезде. Во всем купейном вагоне нас было шестеро мужиков, среди них два бортпроводника, тоже мужчины. Изрядно выпив, мы перешли к знакомым всем мужским разговорам типа: «Ты меня уважаешь? Значит, пей!» Я вслух произнес желание: «Не хочу встречать Новый год под стук колес!» Тут проводник-волшебник заявляет: «У тебя сейчас всё сбудется», – вышел из купе и дернул стоп-кран. Поезд со страшным визгом затормозил, и наступила мертвая тишина. Проводник вернулся в купе и объявил, что желание исполнено. Через несколько минут по радио мы услышали бой курантов. Ты говоришь, чудес не бывает. Главное, правильно сформулировать желание.

— А давай снова загадаем желание, – предложила Елена.

— Давай!

Я продекламировал ей стихи одного малоизвестного поэта. Мне они показались уместными.

Пройдет декабрь, синь вплетая

В морозный кружев за окном.

Снежинки хрупкие, летая,

Ложатся белым полотном.

Январь-кудесник рассыпает

Загадки, песни, баловство

И шлет, устало засыпая,

Желаний терпких волшебство…

Лена внимательно посмотрела в мои глаза, и слегка понизив голос, произнесла:

— Цвет твоих глаз не изменился. Они у тебя по-прежнему темно-зеленые.

— Ты опять боишься в них утонуть?

— Нет, потому что знаю, ты меня спасешь.

Запах её духов кружил мне голову, хотелось зарыться лицом в её густые длинные волосы, целовать её губы, нежную шею. Ничего в мире я не хотел больше, чем обладать этой женщиной.

— По-моему, мы здесь задержались? Поехали ко мне, – полуспросила, полупредлождила моя искусительница.

В её квартире приятно пахло свежестью. Такой запах остается после хорошей уборки. Мы набросились друг на друга, как изголодавшиеся волк и волчица. Уже находясь в сладкой неге, я прошептал свей Елене: «Моё желание исполнилось». Её ответ утонул в моем поцелуе.

Мелкий дождь за окном сменился на крупные хлопья мокрого снега. Занималось робкое зимнее утро. Любимая женщина была со мною рядом. Я лежал, зарывшись лицом в копну её волос, и был счастлив.

— Слушай, а кто тебе дал пригласительный билет на елку? – вдруг вскинулась Елена.

— Еще один волшебник, – усмехнувшись, ответил я, – везет мне на них.

Новогодняя сказка продолжалась.

Вячеслав СКАЛАЦКИЙ