В ознаменование 25-летия начала наступления Красной Армии под Москвой в декабре 1966 года Николаем Григорьевичем Егорычевым, первым секретарем Московского городского комитета КПСС, было принято решение захоронить возле Кремлевской стены останки неизвестного солдата, погибшего при защите столицы от немецко-фашистских захватчиков в сентябре-декабре 1941 года, и поставить памятник.

Эта идея пришла ему в голову в январе 1966 года, после рассказа Алексея Косыгина, первого заместителя председателя Совета министров СССР, о том, что в Польше существует памятник Неизвестному солдату, и все высокие гости во время официальных визитов возлагают венки к его подножию.

Сначала был создан эскиз мемориала, который одобрил Московский горком партии.

В дальнейшем история создания памятника начала набирать драматические обороты. Эскиз отказался согласовывать Леонид Ильич Брежнев, генеральный секретарь ЦК КПСС. Ему не нравился сам мемориальный комплекс, место под памятник у Кремлевской стены там, где находился памятный столб, возведенный в честь 300-летия Дома Романовых. Но Егорычев не отступал. Позже Николай Григорьевич вспоминал, когда коллеги советовали участнику боев за Москву не перечить генсеку, он отвечал, что ему нечего бояться: «Я в штыковые атаки ходил и не боялся». По указанию Николая Егорычева без лишнего шума буквально в течение двух суток столб перенесли на место у Старого Грота, где он сейчас и находится. Дело оставалось за малым: представить эскиз мемориала на обозрение членам Политбюро, чтобы выработать единое коллективное мнение. (Брежнев очень любил, когда Политбюро имело одинаковое мнение по какому-нибудь вопросу, без приложения на то личных усилий. Тогда еще витал устрашающий дух культа личности Сталина, т.е. безграничного единовластия.) Эскиз памятника был представлен членам Политбюро 7 ноября на торжественном заседании в честь празднования годовщины Великой Октябрьской социалистической революции и получил единогласное одобрение. Осталось найти лишь прах неизвестного солдата. В те времена это тоже было непростым делом: погибший не должен быть офицером, не должен быть дезертиром, попавшим в плен, и уж тем более немецким солдатом. Такого солдата нашли в одной из братских могил при строительстве домов в Зеленограде.

Рано утром 2 декабря 1966 года останки советского солдата подняли из братской могилы, затем гроб разместили на орудийном лафете. Всю ночь у лафета стоял почетный караул. На следующий день, 3 декабря, траурная процессия двинулась по Ленинградскому шоссе в центр Москвы.

Передам свои детские впечатления от увиденного.

Мне в ту пору было почти семь лет, отец служил в Закавказье, и мы жили в военном городке в Марнеульском районе Грузинской ССР, возле поселка Шаумяни. В те времена телевизор считался роскошью, и позволить себе его купить могли не многие люди. О том, что по телевидению будут демонстрировать перезахоронение в Москве останков неизвестного солдата, в военном городке знали все. Поэтому к назначенному времени несколько семей собрались у наших соседей, у которых был телевизор. Из увиденного мне хорошо запомнилось огромное скопление людей, стоящих, как я понимаю, вдоль Ленинградского проспекта на всем протяжении траурной процессии. Позже очевидцы рассказывали, что такого скопления народа они не видели со Дня Победы 1945 года и полета Юрия Гагарина в космос в 1961 году. Когда процессия достигла Манежной площади, гроб с прахом к месту захоронения понесли на руках маршалы Победы. На следующий год, 7 мая 1967 года, в Ленинграде от вечного огня на Марсовом поле был зажжен факел, который по эстафете доставили в Москву, чтобы зажечь Вечный огонь на Могиле Неизвестного солдата. И опять на протяжении всего следования эстафеты стоял живой коридор из людей. На следующий день, 8 мая, факел достиг Москвы. На Манежной площади эстафету принял легендарный летчик Герой Советского Союза Алексей Маресьев. Генеральный секретарь ЦК КПСС Леонид Брежнев получил факел из его рук непосредственно у мемориального комплекса. Он же и зажег Вечный огонь.

На мраморной плите памятника выбиты латунные строки: «Имя твое неизвестно, подвиг твой бессмертен». Авторство этих строк приписывают пятерым людям: Сергею Михалкову, Константину Симонову, Сергею Наровчатову, Сергею Смирнову и Николаю Егорычеву. Первые четверо в то время являлись видными советскими литераторами. А первый секретарь горкома Москвы Николай Егорычев остался в людской памяти как человек, благодаря которому этот памятник появился.

Зажжение Вечного огня 8 мая 1967 года является датой открытия Мемориального архитектурного ансамбля «Могила Неизвестного солдата», созданного по проекту архитекторов Д. И. Бурдина, В. А. Климова, Ю. Р. Рабаева и скульптора Н. В. Томского.

С 12 декабря 1997 года пост № 1 почетного караула Кремлевского полка был перенесен от Мавзолея Ленина к Могиле Неизвестного солдата.

17 ноября 2009 года указом Президента РФ памятнику присвоен статус Общенационального мемориала воинской славы.

В конце октября 1980 года мне довелось стоять в почетном карауле у мемориального комплекса. В то время Черноморское высшее военно-морское училище им. П. С. Нахимова, где я проходил службу и учебу, прибыло в Москву для участия в военном параде в честь 63-й годовщины Великой Октябрьской социалистической революции. Точнее, от нашего училища был сформирован парадный полк, а мне выпала честь ходить правым ассистентом (был еще левый) у парадного знамени полка с палашом (широким длинным и прямым клинком) в руках. Кроме нас в параде принимали участие еще три десятка парадных полков из разных уголков страны. Практически у всех парадных полков была традиция возлагать венки к Могиле Неизвестного солдата, отдавая при этом воинские почести.

Личный состав парадного полка нашего училища рано утром прибыл в Александровский сад и выстроился для отдания воинских почестей. Знаменная группа полка находилась недалеко от Вечного огня, застыв в почетном карауле. В терпком морозном воздухе был слышен лишь негромкий звук шагов командования нашего училища, возлагающего венки к Могиле Неизвестного солдата. Стоя в почетном карауле, я вспоминал ту давнюю трансляцию по телевизору в грузинском захолустье, в комнате, до отказа набитой соседями, когда они наблюдали, как в Москве по Ленинградскому проспекту на орудийном лафете везли останки неизвестного солдата. Также вспоминались слезы моей матери и других присутствующих женщин. Все они помнили войну, и в какую страшную цену обошлась нам Победа.

Вячеслав СКАЛАЦКИЙ

Справка «Вестей»:

Николай Григорьевич Егорычев – видный партийный и советский деятель. Родился в многодетной крестьянской семье 3 мая 1920 в деревне Строгино Кунцевского района Московской области, ныне Москва.

Окончил с отличием десятилетнюю школу в Тушино. В 1938–1941 годах учился на бронетанковом факультете Московского высшего технического училища имени Н. Э. Баумана.

После начала Великой Отечественной войны участвовал в строительстве оборонных сооружений в Калужской области. По возвращении в Москву осенью 1941 года добровольно вступил в 3-ю Московскую коммунистическую стрелковую дивизию в должности заместителя политрука отдельного взвода истребителей танков. Служил под Москвой, в 1942 году в составе дивизии был переведен на Северо-Западный фронт, где 8 марта того же года в бою был тяжело ранен в ногу. Отправлен в госпиталь, после излечения в июне 1942 года вновь прибыл на фронт, был заместителем политрука роты, командиром взвода в составе 241-й стрелковой дивизии. Член ВКП(б) с 1942 года.

10 августа 1942 года был ранен вторично, но через несколько дней вернулся на передовую. С мая 1943 года дивизия находилась в составе резервного Степного фронта, а затем переведена на 1-й Украинский фронт, участвовала в Курской битве, форсировании Днепра, боях за освобождение Киева.

С ноября 1943 года младший лейтенант Николай Егорычев учился на офицерских курсах шифровальщиков в Киеве, затем преподавал на курсах. Принимал участие в боевых действиях против Украинской повстанческой армии (УПА) на Западной Украине, в 1945 году проходил службу в Германии.

Награжден орденом Красной Звезды и медалью «За победу над Германией».