«Средь суеты и рутины бумажной в каждой судьбе возникает Однажды…»

С юных лет я обожала уединение, часто пропадала в школьной библиотеке, шумные компании избегала, много читала и неохотно делилась своими мыслями с родственниками, которых судьба подарила мне в избытке. Родители всегда хотели создать большую семью и к тридцати годам обзавелись четырьмя детьми-погодками. Последние роды у мамы прошли с осложнениями, привели к длительному лечению, но не стали препятствием в появлении на свет меня – пятого ребенка. Несколько лет после моего рождения мама снова пыталась забеременеть, но сама природа вмешалась в планы родителей, подарив мне статус «поскребыша».

Мое появление в доме дети приняли в штыки: старшие брат Артем и сестра Света понимали, что у них появятся новые хлопоты, средние Толик и Зоя не хотели делить внимание родителей с новым маленьким существом. И те и другие вместо очередного ребенка просили завести собаку или кошку. Вскоре ко мне все привыкли, научились относиться с теплом, никогда не обижали, но каждый мой день рождения не обходился без колкости с их стороны.

Родители старались объединить своих детей, организуя пикники и шумные торжества, но только в одиночестве и тишине мне по-настоящему было хорошо. По ночам, когда все засыпали, я закутывалась в плед и тайком выходила на веранду нашего дома, находящегося в состоянии хронического ремонта, чтобы полюбоваться на звезды и сочинить маленькие четверостишия. Своим творчеством я ни с кем не делилась, прятала тетради с записями под матрац. Я боялась выглядеть смешной, поэтому скрывала свою любовь к поэзии.

Со временем мои старшие братья и сестры окончили нашу сельскую школу, поступили в городские училища на разные специальности и переехали жить в общежития, оставив меня с родителями одну. Сначала мама сильно переживала и даже плакала. Она долго не могла привыкнуть к домашней тишине, отсутствию хлопот на кухне и вороха стираного белья. Любвеобильная хохотушка мечтала найти новый объект для своей заботы и вскоре принесла домой крохотного котенка, которого назвала Барсиком. Моему счастью не было предела. Это маленькое молчаливое существо обожало проводить время под настольной лампой моего письменного стола, когда я сочиняла стихи. Котенок всегда вился вокруг ног мамы, за что был премирован самыми вкусными лакомствами, но по вечерам он укладывался на мою грудь, словно воротник, и слушал очередной любовный роман, которым я зачитывалась вслух.

Отец пытался приучить меня к рыбалке, на которую раньше он ездил каждые выходные со своими старшими сыновьями, но это занятие меня не впечатлило и казалось бестолковой тратой времени. Он не знал о чем разговаривать со мной, я не старалась найти с ним общий язык. Мама иногда приходила ко мне в комнату, которую после отъезда сестер я занимала одна, гладила меня по голове, но, не найдя нужных слов, уходила в гостиную, где по вечерам вязала крючком потрясающе красивые вещи.

Однажды поздно вечером я случайно подслушала разговор родителей, они подумали, что я уснула, поэтому говорили в полный голос. Я хотела попить водички и зашла на кухню но, услышав свое имя, не стала прерывать их диалог, решив узнать мнение близких людей о себе.

— Тома, тебе не кажется, что наша младшая дочь очень странная? Она всё время молчит, что-то пишет и снова молчит, я даже не знаю, что у нее на уме. Может, ее надо доктору показать? — задыхаясь от волнения, спросил отец.

— Коленька, милый, ты напрасно переживаешь, она хорошо учится, особенно по литературе, ее хвалят все учителя и пророчат прекрасное будущее. Она росла сама по себе, пока мы ежедневно бегали в травмпункт, когда росли мальчишки, и дежурили на школьных дискотеках и в доме культуры, пока взрослели наши старшие дочери. Иногда я вижу, что наш поскребыш готов открыть свою душу, но почему-то снова закрывается и молчит, но мы сможем все преодолеть, – нежным голосом ответила мама. Потом на кухне наступила тишина, отчего я поняла, что до сих пор влюбленные друг в друга родители целовались. Я немного постояла у двери и вернулась в спальню, чтобы им не мешать.

Лежа в кровати, я задумалась о словах родителей, которых любила всем сердцем. Они напрасно считали меня странной. Я видела, сколько им пришлось пережить со своими старшими отпрысками, и решила, что не должна привлекать к себе особенного внимания. Мне с трудом давалась школьная программа, но я стала «зубрилкой» и вскоре приобрела уважение учителей. На дискотеки меня не тянуло, потому что раздражала громкая музыка, мальчики за мной не ухаживали, поскольку я была очень некрасивым подростком. Я хотела поразить всех своими стихами, но, перечитывая собственные сочинения, считала их бездарными и снова прятала записи подальше от глаз. Мне хотелось доказать искренние чувства к своим родным людям и, не придумав ничего умного, я уснула…

На следующих выходных мама предложила пройтись по магазинам, чтобы купить мне обновки, но, не увидев радости в глазах, попросила помочь ей выбрать платье для предстоящего похода в ресторан. Мероприятие по случаю пятидесятилетнего юбилея мамы запланировали провести в городе, где после учебы остались жить и работать старшие братья и сестры, родители со мной должны были отправиться в питейное заведение на такси.

Себе покупать наряды я не любила, но с удовольствием отправилась на поиски выходного наряда для будущей именинницы. Мы немного побродили по местному рынку, но ничего не нашли, потом мама неожиданно пригласила меня в кафе. Она вдруг захотела мороженое и попросила составить ей компанию. Мы расположились в палисаднике за столом и стали ждать официанта, который не спешил взять новый заказ.

Мама заметно нервничала, все время вздыхала и никак не могла решиться начать разговор. Я помнила рассказы старших сестер о том, как мама говорила о своих беременностях, и предположила: «Мамуль, ты что, в положении?» Она резко подняла на меня глаза и рассмеялась в голос. «Ты что, солнышко, мне, образно говоря, через пять минут полтинник стукнет. Представляешь, полвека!!! Какие могут быть дети, я теперь жду только внуков», – заливаясь от смеха, ответила мама. Она вдруг приободрилась и начала рассказывать новости о личной жизни моих братьев и сестер, потом опомнилась и сказала: «Ой, нет, я хочу поговорить о тебе. Так странно, я даже не знаю, какое мороженое ты любишь».

«Клубничное, но у Артема со Светой на него была аллергия, а Толик и Зоя терпеть не могли цветной пломбир, поэтому мне приходилось кушать ванильное лакомство», – не задумываясь, ответила я. Мама вдруг заметно погрустнела и стала задавать вопросы о еде, напитках, любимых цветах в одежде и книгах. Мои ответы погружали родного человека в глубокую депрессию. Когда я рассказала, что пробую писать стихи, мама расплакалась. «Я ничего о тебе не знаю», – вытирая слезы, сказала мама. Мне было больно видеть страдания близкого человека, я предложила почитать ей свои сочинения. Она охотно согласилась и внимательно выслушала несколько произведений, которые я много раз переписывала в своей голове. «Как красиво», – заключила она и попросила почитать их на ее дне рождения. Я боялась насмешек родственников, но не стала сопротивляться. Когда я доела свое любимое клубничное мороженое, мама призналась, что хитростью выманила меня из дома и не нуждалась в наряде, поскольку месяц назад заказала платье к празднику у соседской портнихи.

Вечером мама попросила прочитать свои стихи для отца:

Я знаю, где прячется юность –

В цветущем весеннем саду,

С поющею птицей созвучна,

С пчелиным жужжаньем в ладу.

Она пролетает мгновенно,

Как сладостный сон поутру,

Вселяя в сердца откровенно

Осеннюю грусть и тоску.

Найти бы дорогу обратно,

В тот дивный, таинственный сад,

Но сладкие сны многократно

Не могут вернуться назад!

Он молча выслушал, судя по растерянному виду, ничего не понял, но восторженно аплодировал.

Ночью мне на ум пришли новые строки, которые я посвятила маме и прочитала их на празднике. Братья Артем и Толик пожали плечами, старшая сестра Света, будучи на последнем месяце беременности, только охала и без конца рассказывала о тяготах жизни женщин в положении, Зоя весь вечер пыталась удержать будущего супруга от выпивки, дергая его за рукав. Лишь родители слушали меня, восторженно открыв рот.

С тех пор отец не пытался узнать причину моего уединения. Тихонько заглядывая в комнату, видя меня за письменным столом, одобрительно кивал головой и на цыпочках уходил на кухню.

Вскоре в нашей семье произошло пополнение: Света родила первенца, Зоя вышла замуж, но все свое свободное время мама проводила со мной, будто наверстывала упущенные годы. После окончания школы я должна была поступить в институт и усердно готовилась к вступительным экзаменам, но сразу после выпускного бала маму увезли в районную больницу. Сначала врачи диагностировали язву желудка, а вскоре сообщили страшный вердикт – рак…

Мама никогда не жаловалась на здоровье, была веселым, энергичным и жизнерадостным человеком, поэтому мы решили, что врачи ошиблись, отец не стал слушать медицинские рекомендации и спустя неделю забрал её домой. Я пригласила родню на праздничный ужин, приготовила любимые блюда мамы и накрыла шикарный стол.

Вечер прошел в теплой и приятной обстановке. После непродолжительной терапии в стационаре мама выглядела здоровой и цветущей женщиной. Глядя в ее глаза, я поняла, что болезнь отступила, мы снова были одной большой семьей, где горю и несчастью нет места.

Перед моим отъездом в город для поступления в институт мама потеряла сознание, и её госпитализировали в онкологический диспансер. Врачи обещали сделать все возможное, но никаких гарантий не давали. Оставалось ждать и верить в чудо.

Отец верил, что все обойдется, поэтому просил меня сосредоточиться на экзаменах  в институт, чтобы порадовать маму результатами. Пока мама находилась в реанимации, я успешно справилась с первым испытанием – набрала нужное количество баллов для поступления на заветную специальность. Когда меня впервые впустили к ней в палату, я хотела победоносно заявить о своих успехах, но, увидев родного человека, не смогла сдержать слез: на больничной кровати лежала худая, изможденная женщина, с трудом напоминающая некогда румяную и красивую маму. Она смотрела на меня затуманенным лекарствами взором и никак не могла сфокусироваться. «Девочка моя, какая ты красавица», – тихим голосом сказала мама. Подбежав к постели, я заплакала в голос. «Ну что ты, родная, не плачь. Я такая страшная?» – грустно улыбаясь, спросила мама. Не в силах ответить, я только отрицательно мотала головой. Она вытащила руку из-под одеяла и погладила меня по голове. Костяная сухая конечность была вся в синяках от уколов и капельниц. «Ничего, милая, я скоро поправлюсь и поеду домой, где вместе с Барсиком буду слушать твои стихи», – совсем тихо сказала мама.

Спустя несколько недель маму действительно выписали, но предупредили, что процесс реабилитации займет много времени. В институте я объяснила ситуацию, мне предложили перевестись на заочное отделение и выбрать совершенно иную специальность. Оформив все формальности, я вернулась домой.

К тому времени Артем нашел прибыльное место работы и уехал за несколько сотен километров от родного села, Толик получил выгодный заказ на строительство домов и был все время занят подрядом, Светик возилась с ребенком, Зоя ждала прибавления. Отец не мог бросить работу, он покупал продукты, стирал белье, но ухаживать за мамой мне пришлось одной.

Сразу после выписки из больницы мама не могла ходить, весь утренний и вечерний моцион приходилось проводить в постели, кроме того, нужно было обрабатывать швы после операций. Сначала мы обе смущались, мама испытывала неловкость по любому поводу, я боялась причинить ей боль, но спустя месяц мы преодолели все сложности и без труда решали все бытовые проблемы, с которыми нам пришлось столкнуться.

 Перед началом моей первой сессии мама заметно похорошела, она немного набрала в весе, научилась сидя гладить бельё, могла справиться с приготовлением яичницы. Она уверяла, что во время моих занятий в институте сможет о себе позаботиться, но после пар я «летела» на междугороднем транспорте домой, чтобы надолго не оставлять ее одну. Вечера я больше не могла проводить в одиночестве и тишине, с начала болезни мамы оно стало меня тяготить. Когда она чувствовала себя хорошо, пела песни или смотрела телевизор, я знала, что все в порядке, но как только выключала любые источники шума и замолкала, я знала, что маму одолевали сильные боли, отчего у меня щемило сердце.

Спустя полгода, когда мама стала чувствовать себя намного лучше, мы вернули в дом традиционные семейные шумные посиделки. Только теперь главным организатором застолий была я. Сестрички приезжали со своими детьми, братья приносили подарки и деликатесы, папа надевал выходную рубашку и старался не подавать вида, что серьезно напуган нездоровьем любимой супруги.

За столом все поднимали бокалы за здоровье мамы, но на кухне по очереди пытались узнать истинное положение дел. Мне казалось, мама окончательно поправилась. Однако после каждой встречи родственники утверждали, что главная женщина нашей семьи выглядела уставшей и больной.

После окончания второго курса института я уговорила маму пройти комплексное обследование, по завершении которого врачи обнаружили метастазы в легких. Предстояло длительное лечение. Препараты мама переносила с трудом, они постоянно вызывали побочные последствия. Без того хрупкая женщина вновь сильно похудела, потеряла волосы на голове, но старалась сохранить силу духа. Завершив очередной курс химиотерапии, маму выписали домой, где мы вернулись к прежнему ритму жизни, наполненному заботой и постоянным тревожным волнением.

Когда болезнь отступила, я предложила всем вместе собраться за одним столом, чтобы рассказать о наших успехах в борьбе с недугом. Перед встречей я нарядила маму в свободное платье бирюзового цвета и на восточный манер завязала платок на голове. Она сама смогла нанести легкий макияж и вышла без посторонней помощи к родным, однако вместо всеобщей радости гостиная погрузилась в тягостное молчание. Когда все немного выпили и расслабились, стали вести непринужденные разговоры о планах на предстоящее лето и мечтать о шашлыках на свежем воздухе.

Мама почти ничего не кушала, улыбалась, но по затрудненному дыханию я поняла, что ей пора принять лекарства. Когда наши взгляды встретились, она одобрительно кивнула головой и встала из-за стола. Я предложила свою помощь, и мы с ней ушли в нашу комнату, где два года спали рядом.

Моя спальня была самой большой в доме, кроме того она располагалась ближе всего к санузлу. После первой выписки мама хотела ночевать вместе с отцом, но вскоре всем стало понятно, что больному человеку нужны другие условия. За два года мы с папой смогли купить специальную кровать, маневренную инвалидную коляску и все приспособления, необходимые лежачим больным. Пришлось приобрести большой шкаф для памперсов, одноразовых пеленок, клеенок, ванночек и коробочек для таблеток, ампул и шприцев. Эти атрибуты комнаты молодой девушки давно перестали меня пугать, однако родственники, видя этот антураж, долго не могли прийти в себя.

Зная реакцию моих родных на интерьер спальни, я попросила всех оставаться в зале и дождаться, пока мы с мамой вернемся после процедур, чтобы выпить чаю с тортом.

Мама, получив порцию горьких пилюль и вонючих капель, легла на свою кровать. Она тихонько покряхтела и, найдя положение, при котором не болело тело, вытянулась во весь свой маленький рост. «Солнышко, я не хочу торт, скажи всем, что я уснула, и немного отдохни от моей компании», – слабым голосом сказала мама. «Хочешь, я с тобой посижу или позову ребят к тебе?» – спросила я. «Нет, я вижу, им тяжело на меня смотреть, надоели эти взгляды, наполненные скорбью. Я немного отдохну, а вечером ты почитаешь мне какую-нибудь книгу. Иди, иди, передохни от забот, но Барсика пусти в комнату», – сказала мама и погладила меня по руке.

Укрыв маму пледом, я вернулась в зал, где увидела странную картину. В центре стола сидел отец и горько плакал, закрыв лицо руками, Зоя и Света стояли рядом с обеих сторон, что-то причитали, глотая слезы. Братья глубоко вздыхали, мотали головой и обсуждали поиски хосписа.

— Что происходит? — спросила я.

— Ты что, не видишь? Мама умирает, – ответил Артем.

— Мне ли не знать, ведь это я просыпаюсь несколько раз за ночь, если не слышу, дышит мама или нет. Но я не веду себя как вы, не рыдаю по углам и стараюсь сделать всё, чтобы маме облегчить страдания, – не сдерживая раздражения, ответила я.

— Черствая слепая эгоистка, отец страдает, а тебе все равно, – не унимался старший брат.

— Я слепая? Ну конечно, а вы все такие нежные и заботливые. А знаете ли вы, сколько нужно сил, чтобы помочь маме выжить? – переходя на крик, вскипела я.

Усталость и обида переполнили мою душу, но молчать я не стала и выпалила все, что накопилось во мне за эти два самых трудных года в моей жизни. Сестричек я корила за то, что они даже не предложили помочь в уходе за мамой, а братьям и отцу ставила в укор отсутствие желания найти и оплатить сиделку для любимого человека. Мне пришлось напомнить, что я была самым младшим ребенком в семье, умудрялась учиться в институте и ни на минуту не потеряла веру в исцеление мамы. Со мной родня спорить не стала, все молча встали, сделали обиженный вид и покинули дом, оставив после себя полную раковину грязной посуды и неубранный стол.

Отец со мной разговаривать не стал и ушел в свою комнату. Я помыла посуду, спрятала продукты и несъеденные блюда в холодильник и отправилась в комнату к маме.

— Девочка моя, я слышала шум из гостиной. Меня уже похоронили? — улыбаясь, спросила мама.

— Нет, родная, нашей семье не понравилась моя запеченная курица, только и всего, — ответила я.

Весь следующий год мы с мамой боролись с недугом по новой методике, которую посоветовали молодые врачи. Сначала терапия не давала результатов, но моя настойчивость, сила воли мамы и вера в исцеление принесли нам успех. К моменту моего окончания вуза изможденная болью женщина преобразилась. У нее отрасли волосы, окрепли ноги, во взгляде появился блеск.

За пять лет болезни мы с мамой стали очень близки. Она полюбила музыку и песни, которые обожала я. С удовольствием смотрела мои любимые киноленты и просила почитать книги, ставшие дорогими моему сердцу. Специализированную кровать, мебель и инвалидную коляску мы упаковали и спрятали на чердаке, хотели подарить местной амбулатории, но решили не торопиться. Мама перебралась ночевать в спальню к отцу, но вечера проводила со мной, помогая зубрить материалы сессий, экзаменов и дипломной работы. Вместе мы частенько кушали клубничное мороженое и мечтали о будущем отпуске, который планировали провести на берегу теплого моря.

Мама переживала за мою личную жизнь и хотела видеть меня счастливой. Однако все уговоры сходить в бар или кафе, чтобы познакомиться с мужчиной, я пресекала и говорила, что буду счастлива только тогда, когда мама окончательно поправится. Родня, наблюдая за нашей борьбой с болезнью, помогать не спешила, но ко мне, наконец-то, прониклась уважением. Извиниться за ту безобразную сцену в гостиной никто не захотел или не смог, но, видя, как похорошела мама, каждый из них говорил мне спасибо.

На выпускном вечере по случаю получения диплома о высшем образовании я решила по-настоящему расслабиться. Для того чтобы отдохнуть пару дней и посвятить это время только себе, я уехала из родного дома и сняла квартиру возле своего института. Подруг у меня не было, с приятелями не везло, кроме того, мой озадаченный и напряженный вид, с которым я ходила на занятия, отталкивал сокурсников, поэтому я толком не помнила их имена, но с удовольствием приняла приглашение на вечер, привела себя в порядок, нарядилась и отправилась в ресторан.

Группа, в которой я училась, была поражена моему визиту. После того как горячительные напитки «развязали» всем языки, я узнала, что за мой вечно уставший вид и пакет с подгузниками, который я успевала покупать для мамы до начала лекций, ко мне приклеилось два прозвища: «многодетная мать» и «немая». Иногда обе клички использовались в одном обращении. Я хотела оскорбиться, но когда услышала «псевдонимы» остальных вчерашних студентов, только посмеялась и поблагодарила за уважительное отношение к моей персоне.

   Мне пришлось рассказать сокурсникам, что все пять лет обучения я ухаживала за больной мамой, которую смогла поставить на ноги. За столом возникло неловкое молчание, «посыпались» слова извинений и уважительные тосты. Когда пришло время для веселья, мужчины моей группы боролись за право пригласить меня на медленный танец, самого галантного из них звали Виктором. Обладая непривлекательной внешностью, он оказался отличным танцором и обаятельным человеком. Витя был старше меня на десять лет, имел горький опыт семейной жизни, работал в городской администрации и получил высшее образование для продвижения по государственной службе.

Когда стрелки часов перевалили за полночь, наша группа, утомленная весельем и обильными возлияниями, решила разойтись по домам. Выйдя на улицу и ощутив свежесть июльской ночи, разгоряченная компания спела несколько русских народных песен и, обменявшись номерами телефонов, разбрелась по сторонам. Виктор предложил проводить меня до съемной квартиры.

По дороге домой он рассказал, как много лет ухаживал за своей мамой, которая вместе с отцом попала в автомобильную аварию. Мужчина скончался на месте, а женщина, получив тяжелые травмы, нуждалась в постоянной заботе, однако супруга Виктора не оценила этого порыва, она считала такую опеку глупой сыновьей привязанностью. Вместе с больной свекровкой невестка жить отказалась, но и помогать не захотела. Она ревновала, потом закатывала истерики по любому поводу, запрещала ходить в дом к матери, а спустя пять лет выставила его вещи за дверь, поменяв замки.

 После развода он полностью сосредоточился на здоровье близкого человека, но не смог спасти маме жизнь. Друзья отца Виктора помогли ему устроиться на хорошую работу, но требовали получить высшее образование, для которого в юности не хватило времени. И хотя молодой энергичный мужчина был окружен друзьями и симпатичными девушками, в душе он оставался одиноким человеком.

Эта история взволновала мою душу, я сердцем чувствовала боль и горечь, поселившиеся в душе рассказчика. Недолго думая, я пригласила малознакомого мужчину в квартиру, чтобы подарить ему тепло, в котором, как мне казалось, он так нуждался.

Все выходные как из ведра лил проливной дождь, словно кто-то надолго забыл закрыть небесный кран. Люди за окном, спасаясь от луж, передвигались прыжками и перебежками, только нам никуда не нужно было спешить. Иногда сон настигал наши разгоряченные страстью тела, но больше времени мы тратили на разговоры, будто близкие люди, которые встретились после долгой разлуки.

Утром в понедельник солнце озарило своим светом и теплом город, успев осушить землю после сильного ливня. Мне нужно было возвращаться с небес на землю и ехать домой. Витя предложил проводить меня на автовокзал, но я отказалась. Он быстро собрался, написал свой адрес, номер телефона и предложил провести следующие выходные вместе. Я растерянно пожала плечами, но обещала позвонить. Мы обнялись на прощание, нежно поцеловали друг друга и расстались.

Перед отъездом в село я поехала на центральный рынок, чтобы купить маме фрукты и вкусный сыр, а потом решила найти дом, где жил Виктор, чтобы через неделю не плутать в поисках жилища своего избранника.

Прохожие помогли сориентироваться в нужном микрорайоне. Я погуляла вокруг дома, где жил Виктор, и собралась отправиться на автобусную остановку, но вдруг услышала разговор  молодой девушки по телефону.

Со вкусом одетая, голубоглазая блондинка кричала в телефонную трубку и требовала объяснений.  Я успела услышать только несколько фраз: «Мохов, ты – предатель и кобель. Где ты шлялся все выходные? Я все утро ждала тебя возле до…» Разъяренная девушка злобно глянула на экран телефона и замолчала, отчего стало понятным, что собеседник прекратил разговор с разъяренной женщиной. Потом она грубо выругалась и, не замечая удивленных лиц прохожих, отправилась на автобусную остановку, калеча хрупкий бетон тротуара высокими шпильками своих изящных туфель.

Совпадений быть не могло, модница скандалила с Виктором. Он не обещал мне серьезных отношений, я не строила грандиозных планов насчет бывшего однокурсника, но бороться с другими женщинами за внимание любвеобильного мужчины я не собиралась. Мне оставалось поблагодарить судьбу и проливной дождь за этот июльский сон и вернуться домой.

При встрече мама спросила, как я решила распорядиться своей судьбой, когда планирую переехать жить и работать в городе. Я крепко обняла родного человека и ответила, что никуда от нее не уеду. Она облегченно выдохнула и предложила отметить появление в семье дипломированного специалиста.

Спустя неделю в доме собралась шумная компания, состоящая из родных людей. Виктору я звонить не стала, от него звонка не дождалась. Наша встреча все отчетливей казалась сладким сном, которому не суждено было повториться.

Вскоре я устроилась на работу и стала привыкать к новым людям, задачам и ритму жизни. Стихов я больше не писала, по вечерам вместе с Барсиком увлеклась собиранием пазлов. Жизнь пошла своим чередом, но однажды мама предложила сходить в кафе и немного поболтать о жизни.

Я с удовольствием приняла это предложение и после работы ждала ее за столиком напротив палисадника, который начинал увядать в первые дни сентября.

Мама, как и в прошлый раз, была немного растеряна. Она с грустью посмотрела в мои глаза и попыталась узнать последние новости с работы, а потом собралась и призналась, что ходила к врачу. «Что сказал доктор?» – плохо скрывая волнение, спросила я. «Девочка моя, на снимке рентгена легкого опять появились темные пятна, врачи требуют снова пройти курс химиотерапии, но я больше не хочу бороться», – тихим голосом ответила мама.

Не слыша последнюю фразу, я стала планировать сроки терапии, период реабилитации, решила сегодня вернуть всю мебель и кровать с чердака. Мама прикоснулась к моей руке и попросила успокоиться. «Доченька, я благодарна судьбе за большую семью и горжусь тем, что мой поскребыш получился самым сильным и мужественным человеком, но пойми, я устала от боли. Мне горько наблюдать за тем, как ты губишь свою жизнь в нашей дыре. Я ни о чем не жалею, только прошу ничего никому не говорить и “отпустить” меня», – спокойно сказала мама.

Слезы покатились по моим щекам, в душе появилось смятение. С одной стороны, я надеялась, что новые технологии и препараты должны принести желаемый успех, а с другой – понимала, что придется начинать все сначала. Я пыталась подобрать слова, чтобы убедить родного человека передумать и  снова заняться лечением, но, вспоминая ее страдания, крики и стоны, не смогла подобрать нужные аргументы. В голове крутились доводы в пользу только своих ощущений: как я буду жить без нее, как справится папа и остальная родня, потеряв близкого человека. Однако я вспомнила весь ужас, с которым столкнулась еще не старая женщина. Во время прошлых процедур она потеряла привлекательность, возможность ухаживать за собой, временами теряла память и ориентацию в пространстве, и теперь, когда все было позади, я не могла толкать ее в тот же ад на земле. Мне пришлось собрать всю волю в кулак, пообещать хранить молчание и принять любое её решение.

– А теперь ты пообещаешь найти свою любовь и стать счастливой? – не унималась мама.

– Мамуль, а это зачем? – спросила я.

– Мне давно известно, что ты человек слова и если даешь обещание, всегда держишь его, – игриво ответила она.

Мне пришлось подчиниться, дать и эту клятву.

Потом мама перевела разговор на другую тему, я поддержала диалог и только ночью смогла вдоволь наплакаться в подушку. Утром она заметила на моем лице отпечаток вчерашних страданий и в жесткой форме запретила хоронить её раньше времени. Мне было стыдно за свою слабость, я извинилась и пообещала перестать страдать, по крайней мере, пока. Она нежно погладила меня по голове и пожелала удачи на работе.

Целый день всё валилось из моих рук, головой я понимала, что должна переключить свои мысли на позитивный лад и занять мозг чем-то другим, но сердцем никак не могла принять решение мамы. Сначала я хотела отпроситься с работы, чтобы съездить к врачу и попробовать найти новые доводы в пользу лечения, но потом вспомнила своё обещание и вернулась к документам, которые мне необходимо было изучить.

Буквы плыли перед моими глазами, боль давила сердце, хотелось упасть на рабочий стол и разрыдаться, но пришлось держать себя в руках, чтобы не вызывать лишних вопросов у коллег. К вечеру я окончательно раскисла, но должна была прийти в себя, чтобы не огорчать маму. После работы я решила прогуляться в небольшом сквере, в котором много лет назад вместе с одноклассниками высаживала деревья. Тонкие прутики саженцев давно превратились в красивые рябины. Грозди алых ягод нарядно украшали деревья, пожелтевшие после первых заморозков. В воздухе пахло прелой травой, уходящее солнце уже не грело. Природа, прощаясь с теплом, словно засыпала перед началом продолжительных и суровых холодов. Осенняя прохлада привела меня немного в чувство, надышавшись ароматами, я вернулась домой.

Ужинать я отказалась, притворилась больной и сразу ушла в свою комнату. Мама, чувствуя моё настроение, тревожить не стала. Рухнув на кровать, я мгновенно заснула и во сне услышала мужской голос, который звал на помощь. Он звучал так громко, что мне пришлось проснуться. Я подскочила с кровати, побежала на кухню и, убедившись в том, что увидела дурной сон, вернулась в комнату.

Мне нужно было проверить электронную почту, я залезла в сумку и вместе с телефоном случайно вытащила листок бумаги, на котором Виктор написал свои координаты. Немного покрутив бумажку в руках, я поняла, что судьба дает мне знак, и решила позвонить мужчине, который сумел вскружить мне голову.

Гудки в трубке разволновали мое сердце, я вдруг стала нервничать и уже хотела сбросить звонок, как вдруг услышала приятный мужской голос: «Алло». Я поздоровалась и назвала свое имя. «Привет, обманщица, ну и куда ты пропала?» – услышала я в ответ. Мне пришлось рассказать о встрече с блондинкой возле дома Виктора и своих сомнениях по поводу его порядочности и наших отношений. Мужчина оправдываться не стал, он сказал, что давно разорвал все ненужные связи и сокрушался, что неправильно записал мой номер телефона. Виктор собирался меня отыскать, но не был уверен в том, что смог произвести на меня впечатление. Разговаривать по телефону он больше не хотел, потребовал мой домашний адрес и вечером следующего дня приехал ко мне, чтобы познакомиться с родителями.

Так начался наш сельско-городской роман. Выходные дни мы проводили в его квартире, в будние дни он приезжал к нам домой. Чувства, которые вспыхнули между нами, захватили мою душу, мне казалось, я научилась летать. Мое счастье было настолько заразительным, что даже мама заметно похорошела. Она прекрасно чувствовала себя, с удовольствием хлопотала на кухне, возилась с внуками, которые постоянно приезжали к нам погостить, и выглядела абсолютно здоровым человеком.

Весной Витя сделал мне предложение руки и сердца, летом мы сыграли свадьбу, я переехала жить в городскую квартиру мужа. На свадьбе я видела мамины глаза, наполненные радостью за мое счастье, хотя в них угадывалась вселенская усталость, будто она успешно завершила тяжелейшее дело своей жизни…

Мне казалось, наши испытания закончились и впереди ждала долгая и счастливая жизнь, но судьба распорядилась иначе. Спустя несколько месяцев после торжества мама заболела воспалением легких, попала в больницу, где впала в кому. Врачи обещали помочь, только я понимала, что лимит сил и энергии мамы для борьбы с недугом иссяк.

Пока отец и родня метались по кабинетам врачей и заведующего отделением с требованиями вернуть сознание маме, я тихонько плакала в коридоре возле реанимации и просила Высшие силы избавить ее от страданий. На мгновение мне показалось, что я услышала голос мамы. Она говорила вполголоса, просила отпустить её домой и сохранить семью, но вдруг я очнулась и поняла, что уснула на стуле, прислонившись к стене. На следующий день мама умерла…

На похоронах я не проронила ни одной слезинки, за что была подвергнута критики со стороны братьев и сестер. Отец признался, что всегда считал меня странным человеком. Все вдруг ополчились на меня и стали обвинять в равнодушии и нежелании помочь маме в очередной раз побороть недуг. У меня не было сил спорить и выяснять отношения с родней, я забрала из дома остаток своих вещей, часть фотографий,  любимого кота Барсика и решила прекратить с ними всяческое общение. Я знала, что все по-разному переносили боль и горечь утраты, но не хотела больше видеться  с теми, кто при кровном родстве оставался для меня чужими людьми.

Муж моего решения не одобрил, он знал, как тяжело человеку жить без близких людей, старался успокоить меня и просил проявить мудрость, данную мне при рождении.

– Как же последняя просьба мамы сохранить семью? – теряя доводы, спросил Витя.

– Это был всего лишь сон, а может, собственные фантазии, которые таились в подсознании, – ответила я. – Кроме того, теперь я часть твоей семьи, разрушать которую не намерена.

Свое решение я менять не планировала, но однажды мне позвонил отец и предложил встретиться в кафе. Сначала я хотела отказаться, но по его голосу поняла, что этот поступок дался отцу с большим трудом.

При встрече мы несколько минут молча сидели за столом. Я обратила внимание, что за время разлуки он сильно постарел, поседел и осунулся. Мне не хотелось заполнять тишину рядовыми вопросами, видела сама, что одиночество он переносил с невероятными усилиями. Отец набрался мужества и попросил у меня прощения за свою грубость, глупость и обиды.

– Я точно знаю, что мама любила тебя больше всех, и уверен, что наша ссора ее сильно огорчает, – сказал отец.

– Ты стал верить в бессмертие души? – иронично спросила я.

– Не знаю, но после того как дом окончательно опустел, он наполнился странными звуками, будто кто-то ходит по комнатам и гремит вещами. Вот я и подумал, что это душа мамы возмущается моим поведением. Ты же помнишь, мы с ней никогда не кричали друг на друга, но если она злилась, все время гремела посудой или очень громко хлопала дверьми, – растерянно ответил отец.

В памяти вдруг воскресли воспоминания, когда мама никак не могла добиться, чтобы папа починил полки в шкафу для одежды, которые завалились друг на дружку. Сначала она нежно озвучила свою просьбу, но спустя несколько дней, находясь в гневе, она хлопнула дверью спальни так, что из нее выпало стекло и разбилось в мелкую крошку. В тот же вечер изумленный папа восстановил работоспособность шкафа, вставил стекло в дверь, прикрутил бра, лежащее несколько месяцев после покупки возле кровати, и поменял пару лампочек в люстре гостиной, потухших пару дней назад. При этом оба не произнесли ни единого звука, только вечером, как ни в чем не бывало, мама нежно поцеловала супруга и поблагодарила за помощь.

– Конечно, помню, – с грустью в голосе ответила я. Наша размолвка меня действительно тяготила, я встала из-за стола и обняла отца. Мы прижались друг к другу и решили попробовать все исправить.

Спустя неделю мы собрались в родительском доме всей семьей. Сначала все были напряжены и, видимо, ждали от меня речей, наполненных упреками и горечью обид. Но, проявив мудрость, о которой просил мой супруг, я не стала выяснять отношения и поняла, что действительно соскучилась по родственникам, которых судьба подарила мне в избытке.

Ариша ЗИМА,
член Союза писателей России