«Средь суеты и рутины бумажной в каждой судьбе возникает «Однажды…»
(Продолжение. Начало «В» от 10.07.2024)
Квартира, в которой жил Артем, напоминала берлогу холостяка. Перед моим приходом хозяин жилища пытался навести порядок, но от моего внимательного взора не ускользнули пыль и грязь, накопленные в углах. Я не хотела оставаться на целую ночь в чужой постели, но страсть наших тел утихла только к утру. На рассвете Артем предложил переехать жить к нему. Мне захотелось начать новую жизнь, но прежде я должна была поведать о своих планах Игнату Алексеевичу и маме. Они спокойно выслушали меня и предложили пригласить моего избранника на семейный обед для знакомства. Артем сопротивляться не стал и, дождавшись выходного дня, пришел в гости.
Встреча прошла в напряженной обстановке, после которой Игнат Алексеевич заявил, что не одобряет мой выбор и считает скоропалительным решением жить вместе. Я попыталась объяснить, что полюбила Артема всем сердцем, но отчим не унимался. По его мнению, мой избранник был закомплексованным, циничным человеком, не способным стать настоящей опорой для меня. В ответ я лишь утверждала, что, живя вместе, смогу получше узнать будущего мужа. Игнат Алексеевич требовал поддержки от мамы, но она попросила всех успокоиться и дать возможность мне самой строить свою жизнь.
После того как Сережку уложили спать, в комнате родителей еще несколько часов не утихали жаркие споры. Слов я не слышала, но понимала, что речь шла обо мне. Наутро Игнат Алексеевич «сдался», но потребовал у меня обещания при возникновении трудностей, не задумываясь, вернуться домой. Я поцеловала в щеку отчима, обняла маму, быстро собрала первые необходимые вещи и тем же вечером переехала жить к своему возлюбленному.
Мне захотелось окружить Артема заботой и любовью, поэтому я быстро привела его дом в порядок, накупила недостающий кухонный инвентарь, приобрела новые шторы в спальню, обустроила ванную комнату. До начала моего обучения на четвертом курсе университета Артем смог взять на работе несколько недель отпуска. Вместе мы отдыхали на природе, я познакомилась с его коллегами и услышала много хороших слов в его адрес от сослуживцев. Они наперебой рассказывали о его бесстрашии даже в самых сложных ситуациях и порядочном отношении к друзьям. Никогда прежде я не была так счастлива. Но отпуск Артема закончился, ему пришлось уехать в служебную командировку, а я стала готовиться к занятиям в вузе.
Мой возлюбленный предупредил, что будет отсутствовать несколько недель и находиться вне зоны доступа сотовой связи. Каждый день я ждала своего героя со службы и верила, что вскоре крепко обниму его. Артем вернулся через десять дней, но вместо радости от встречи он сухо поздоровался со мной, спросил, чем я буду кормить его на ужин. Я не стала мучить уставшего мужчину расспросами, накрыла на стол и молча ждала, когда он спросит, как мои дела. Ужин прошел в гробовой тишине…
Утром мой возлюбленный будто пришел в себя. Он извинился за свое молчание и предупредил, что иногда тяжело переживал сложности на работе. Мы жарко целовались и поняли, как сильно соскучились друг по другу. Иногда Артем возвращался домой в прекрасном расположении духа, но чаще пребывал в молчаливой депрессии, мог на несколько дней исчезнуть из дома, находился без связи, но когда забывал работу, снова был любимым и желанным мужчиной.
После очередного недельного расставания с Артемом я решила принять приглашение подруг и сходить с ними в ночной клуб, чтобы развеяться и потанцевать. Я не смогла дозвониться до любимого человека, чтобы предупредить его о моих планах, поэтому на всякий случай написала записку, в которой указала место нашей дружеской вечеринки.
В клубе звучала скучная музыка, поэтому через час мы с девчонками решили посетить другой танцпол, который открылся после продолжительного ремонта. Как первых посетителей, в баре нас угостили вкусными коктейлями. Домой я вернулась далеко за полночь. Напевая песенку, звучащую перед моим уходом из бара, я открыла дверь и увидела в коридоре форменную обувь Артема. «Милый, ты вернулся?» – быстро разуваясь, спросила я. Но вместо радостного приветствия услышала сухое: «Где шлялась?» «Любимый, что с тобой? Я заскучала без тебя и решила немного повеселиться с подружками. Ты был не доступен, поэтому я оставила тебе записку и ужин в холодильнике», – словно на экзамене выпалила я. «Не ври, я был в том клубе и тебя не нашел», – переходя на крик, сказал Артем. В ответ я засмеялась и продолжила: «Ну правильно, там было тухло, и мы пошли в «Сálice» на Советской». «Зачем ты врешь? Этот кабак не работает с лета», – во весь голос закричал он. Я захотела объяснить, что сегодня состоялось открытие этого питейного заведения, но, увидев ярость в глазах возлюбленного, перестала оправдываться, развернулась и ушла в ванную комнату. За дверью я услышала грохот битой посуды и отборные маты в свой адрес с обвинениями в измене. Я решила принять душ, после чего вернуться к выяснению отношений, но когда вышла в коридор, Артема в доме не обнаружила. Собрав осколки тарелок, разбитых ревнивцем, я отправилась в спальню, чтобы хорошенько выспаться.
Утром возле кровати меня ждал букет красивых цветов и записка со словами извинений. Я не услышала, когда Артем вернулся домой, но, увидев его на кухне, решила выяснить причину такой яростной реакции. Он как ни в чём не бывало варил кофе и готовил яичницу. «С добрым утром, любимая, я тут вчера немного погорячился», – сказал Артем. Я начала возмущаться вчерашним скандалом, но в ответ услышала, что он проверил мои слова, съездил в кабак, показал мое фото охране, уточнил, с кем я приехала и покинула это место, поэтому считал меня невиновной. «Будешь завтракать?» – мило улыбаясь, спросил Артем. Я смотрела на него и не могла поверить, что вчерашний истерик и этот приветливый мужчина был одним и тем же человеком. «Я не хочу, чтобы ты дулась, просто я переживал за тебя», – продолжил Артем. Мне не хотелось разговаривать с ним, я выпила воды и вернулась в постель. Спустя несколько минут возлюбленный, шепча нежные слова, целовал мою шею…
С тех пор мы почти не ссорились, делали друг другу сюрпризы и были абсолютно счастливой парой. Но спустя три месяца у Артема вновь случился приступ ревности. В этот раз поводом для битья посуды и беспочвенных обвинений в измене стал мой разговор по телефону с однокурсником мужского пола. Вскоре меня ждало жаркое примирение, но я стала ощущать усталость от таких перепадов в отношениях. Через месяц Артем увидел меня в компании соседа по лестничной клетке, с которым мы обсуждали замену почтовых ящиков в подъезде. Помимо обвинений в порочной связи с невзрачным пожилым человеком, очередного биться посуды, Артем напился, на утро похмелился пивом и к обеду продолжил «заливать» свое униженное достоинство водкой. Я дождалась, когда пьяный дебошир заснул, позвонила маме и напросилась в гости.
Дверь открыл Игнат Алексеевич. Он внимательно посмотрел на меня, но задавать лишних вопросов не стал. Просто обнял и сказал: «Доченька, привет, я очень рад тебя видеть». Через мгновение в коридор выскочил Сережка и, увидев меня, стал громко кричать: «Ура!!! Мафа вернулась!» Он до сих пор плохо справлялся с шипящими звуками, но тараторил без остановки. Пока я разувалась, успела выслушать целый рассказ о друзьях в детском саду брата и блинчиках, которые готовила мама специально для меня. Подхватив потяжелевшего Сережку на руки, я расцеловала его румяные щечки и отправилась на кухню. Мама хлопотала у плиты, но, увидев меня, отставила сковородку и напряженно спросила: «Родная, что-то случилось?» Я не знала, что ответить, но не стала расстраивать близкого человека и сказала, что просто сильно соскучилась. «Тогда мой руки и быстро за стол», – улыбаясь, ответила мама, завершая приготовление своих бесподобных фирменных блинчиков.
Я поставила Сережку на пол и, взяв его за руку, отправилась в ванную комнату, но, увидев открытую дверь в свою комнату, решила в неё заглянуть. За год моей самостоятельной жизни я редко бывала дома, с родными мы встречались в кафе или в парке, но мне было приятно, что моя комната осталась нетронутой. Игнат Алексеевич заглянул ко мне и решил немного поговорить о нас с Артемом. Мне хотелось сказать, что всё в порядке, но накопленные усталость и обиды не позволили мне соврать. Я попыталась подобрать слова, чтобы объяснить особенности характера моего избранника, но голос задрожал, и я расплакалась. Отчим обнял меня и попросил успокоиться: «Ты же знаешь, это твой дом, в котором тебя очень любят. Бросай своего истерика и возвращайся к нам». «У вас своя семья», – хлюпая носом, ответила я. Игнат Алексеевич задумался и предложил освободить квартиру мамы от жильцов, сделать там ремонт и поселиться в поисках настоящей любви. Он обещал помочь во всех вопросах, чтобы поскорее увидеть счастье в моих глазах. Я поблагодарила за поддержку, но попросила время для принятия решения, поскольку расстаться с Артемом еще не была готова. Мы немного поговорили о моих успехах в учебе и отправились за стол.
Вечер прошел в теплой семейной обстановке. Сережка устроил нам небольшой концерт: шпарил «Муху Цокотуху» наизусть и заливисто пел русские народные песни. Когда мама убирала со стола, она нечаянно зацепила рукавом халата керамическую пиалу. Падая на пол, она с грохотом разлетелась на мелкие кусочки. От неожиданности и страха я закричала в голос. Слезы невольно побежали из моих глаз. «Милая, это же просто посуда, она бьется на счастье», – попытался успокоить меня Игнат Алексеевич. «Правда, только твоя мама умудряется колотить фарфор ежедневно», – улыбаясь, продолжил он, но, увидев мои трясущиеся руки, молча достал метелку и совок. На кухне наступила звенящая тишина, которую нарушил Игнат Алексеевич. Собрав осколки пиалы, он посмотрел на меня и почти командным тоном заявил, что не позволит мне вернуться в дом к человеку с расшатанной психикой. «Не хватало, чтобы этот урод начал распускать руки», – с волнением в голосе заключил отчим. Я не знала, что сказать, но ночевать осталась в доме родителей, а когда смогла дозвониться до Артема, предупредила, что решила временно пожить у мамы. Мой возлюбленный стал извиняться, умолял простить и вернуться к нему.
Вечером возлюбленный пришел за мной с цветами. Игнат Алексеевич пригласил Артема на кухню, закрыл за собой дверь и о чём-то долго говорил с ним. После пригласил отдельно меня и спросил о моём решении. Я неуверенно пожала плечами, но сообщила, что готова дать Артему еще один шанс. Отчим обнял меня и сказал, что никому не позволит меня обижать. Поцеловав Игната Алексеевича в щеку, я поблагодарила его за помощь. Следующую ночь я провела в объятиях Артема…
Несколько недель безоблачного счастья позволили стереть в памяти осадок былых ссор. Я планировала досрочно сдать сессию, чтобы в первой половине лета отправиться с Артемом в отпуск. Приходилось зубрить материал, готовить контрольные и курсовые работы, пропадать в библиотеке университета. Артем много работал, выходные дни тоже был на службе, но иногда писал мне трогательные сообщения.
Однажды вечером я услышала стук в дверь. Я подумала, что Артем забыл ключи от дома, и радостно побежала встречать любимого, но на пороге увидела его сослуживца в форме. Мужчина объяснил, что Артем снова запил и не выходил на работу и связь. Я стала отрицательно мотать головой, говорила, что это какая-то ошибка, объясняла, что возлюбленный занят на службе, пьет редко и, когда есть возможность, ночует только дома. Незнакомец язвительно усмехнулся и попросил передать, что у Артема будут серьезные неприятности, если он не покажется руководству в ближайшее время. Мне оставалось пообещать выполнить эту просьбу и в недоумении закрыть дверь.
Дома Артем появился через несколько дней. Мне нужно было спешить на последние лекции, поэтому я не обратила внимания, в каком состоянии он находился. Открыв дверь, Артем сразу отправился в ванную. Я через дверь спросила, как его дела, и, услышав простой ответ: «Нормально», – отправилась в университет.
По окончании лекций я получила «автоматом» зачет по международному праву, позвонила маме, чтобы поделиться своим успехом и в прекрасном расположении духа отправилась домой. Вместо радостного приветствия я услышала невнятное мычание. Зайдя на кухню, я обомлела. Всюду валялись мои вещи, на полу лежали осколки новых тарелок, купленных на днях, за столом сидел пьянющий Артем в компании двух бутылок водки. Осколки тарелок лежали в раковине. Я попыталась заговорить с возлюбленным, но в ответ услышала протяжное: «Ш-лю-ха». «Господи, опять началось, пора возвращаться домой», – подумала я и отправилась в спальню, чтобы собрать вещи. Артем перегородил мне дорогу и стал кричать. Он требовал объяснений, почему я впустила в дом неизвестного человека и развлекалась с ним в нашей постели. Я крутила у виска и в ответ требовала прекратить этот пьяный балаган. Разъяренный мужчина утверждал, что слышал, как сослуживец рассказывал мужикам в отряде про мою красоту. Артем подошел ко мне поближе и стал требовать подробностей моего предательства. Я стала кричать в ответ и заявила, что разлюбила его и собиралась вернуться домой. «К извращенцу папаше? Я видел, как он на тебя похотливо смотрел. Знаю этот взгляд. Не терпится снова залезть к нему в штаны», – брезгливо заявил Артем. Мой разум словно помутился от услышанных гадких слов. Я обернулась к обидчику и со словами: «Закрой свою грязную пасть. Мой папа достойный мужчина, в отличие от тебя, пьяная свинья», – влепила ему звонкую пощечину.
Получив оплеуху, Артем пришел в ярость и с размаха ударил меня кулаком в лицо. Я потеряла равновесие и упала на пол. Резкая боль пронзила голову, теплая кровь потекла из носа по губам. Я не успела опомниться и получила сильный удар ногой в живот. Скрючившись от боли, я стала хрипеть, но ублюдок не собирался останавливаться и продолжал бить меня ногами по телу. От парализовавшего меня страха я не смогла оказать ему сопротивление, закрыла лицо руками и сгруппировалась в позе эмбриона. «Получай, получай, я научу тебя жизни, избалованная дрянь», – выкрикивал садист, нанося новые удары ногами.
В моей голове была лишь одна мысль: «Сейчас я умру». Но мучитель вдруг остановился, зарычал, словно раненый зверь, и вернулся на кухню. Расколотив еще несколько тарелок, он схватил куртку и выскочил из квартиры.
Услышав щелчок замка на двери, я зарыдала в голос. Подняться на ноги сразу не смогла и ползком стала искать свою сумку. Кровь из носа и рта лилась ручьем. Нащупав телефон в боковом кармане сумки, я, не раздумывая, набрала номер Игната Алексеевича. В трубке я услышала радостный голос отчима, но не смогла подобрать слова и захрипела: «Папа, забери меня, пожалуйста». Без лишних слов он уточнил адрес и через пятнадцать минут стучал в мою дверь. На случай возвращения Артема домой я закрыла дверь ключами изнутри квартиры и, прислонившись к трюмо, сидя на полу, ждала появления спасителя. Удостоверившись, что в дом стучался Игнат Алексеевич, я с трудом поднялась на ноги и открыла дверь…
Увидев меня, отчим резко побледнел, я снова зарыдала и закрыла окровавленными руками своё разбитое лицо. «Доченька моя, ты полицию вызвала?» – тихим голосом спросил отчим. В ответ я только отрицательно мотала головой. Игнат Алексеевич крепко обнял меня и предложил присесть на стул. Он осмотрел мое опухшее от синяков и слез лицо, вынул свой огромный носовой платок и, намочив его водой, стал аккуратно вытирать кровь. Потом достал телефон, позвонил в скорую помощь и каким-то приятелям из полиции. Через десять минут меня осматривала бригада врачей и допрашивал какой-то мужчина в форме.
Резкое головокружение лишило меня равновесия, стало тошнить и началось кровотечение. Пока медики разбирались с носилками, Игнат Алексеевич подхватил меня на руки и донес до машины скорой помощи, сам сел рядом и отправился со мной в стационар. Больше я ничего не помнила. Очнулась лишь через сутки в реанимации. Доктор сказал, что у меня была обнаружена серьезная черепно-мозговая травма головы, сломаны нос и три ребра, но главное, он сообщил, что я потеряла ребенка, о котором не подозревала. Я готовилась к сессии, поэтому не обратила внимания на изменения в организме, списывая всё на стресс, но теперь понимала, с чем были вызваны эти метаморфозы.
Мне было тяжело дышать, но врач обнадежил, что после восстановления костей носа я смогу чувствовать себя лучше. Операция прошла на следующий день под наркозом, но я всё равно чувствовала приглушенную боль от ударов долото и молотка, выравнивающих искалеченные кости пазух носа. Для сращивания ребер меня заключили в жесткий корсет, который сковывал движения. У меня болела каждая клеточка тела и души. Я всё время плакала и не могла поверить, что попала в эту жуткую историю, став центром внимания криминальных новостей города.
Игнат Алексеевич перевел меня в платную палату и договорился о посещениях. Мама первая приехала ко мне и, увидев разбитое лицо своей дочери с повязкой на носу, расплакалась. Синюшными губами я попыталась успокоить её, но сама захлебывалась от слез. Она погладила мою голову и сказала, что этого урода задержали и посадили в следственный изолятор. «Не беспокойся, милая, Игнат Алексеевич поможет наказать этого нелюдя», – подытожила мама. Она покормила меня куриным бульоном и показала видеообращение брата в телефоне. Сережке сказали, что меня сбила машина, и он решил поддержать меня стихотворением про правила дорожного движения. Его забавная жестикуляция меня рассмешила, но резкая боль в груди не позволила расхохотаться в голос. «Мама, как ты думаешь, если я буду называть Игната Алексеевича папой, это будет звучать глупо? Ведь вы уже семь лет живете вместе», – вдруг спросила я. «Конечно нет, называть нашего защитника папой никогда не поздно и совсем не глупо», – ответила мама.
Вечером меня навестил Игнат Алексеевич. Он принес мои любимые бананы и несколько пирожных из лучшей пекарни города. «Папа, спасибо за всё! Я так боялась, что больше не увижу тебя и нашу семью», – прошептала я. «Ты второй раз так меня назвала», – улыбаясь, сказал Игнат Алексеевич. «Ты же не против?» – спросила я, затаив дыхание. «Доченька моя, я только ЗА!», – ответил отец…
В больнице я пролежала несколько недель. Полностью восстановить здоровье получилось спустя лишь шесть месяцев, но душу пришлось лечить годами. До суда Артем находился в следственном изоляторе. Его адвокат несколько раз предлагал забрать заявление взамен на внушительную сумму денег и передавал мне письма заключенного с просьбами простить грешника. В ходе следствия в деле появились другие потерпевшие женщины, которые пострадали от рук мучителя, но боялись обращаться в полицию. Мерзкие подробности разгульной и безнаказанной жизни когда-то любимого человека приводили мою душу в ужас. Однако с места службы Артему подготовили прекрасные характеристики, которые могли повлиять на окончательное решение судьи. Но за сутки до вынесения вердикта мой мучитель повесился в камере на лоскутах своей майки, скрученной в виде веревки. Возможно, его замучила совесть, но подробности исхода жизни этого человека меня уже не интересовали, нужно было набраться сил и терпения, чтобы пережить последствия суровых испытаний судьбы.
После смерти Артема я узнала, что свою квартиру он завещал мне. Со дня жестокой расправы я не переступала порог этого злосчастного дома, все мои личные вещи собрал и перевез папа. Он не хотел, чтобы я возвращалась туда, где стены хранили память о моих страданиях, а полы были залиты моей кровью. Я стала размышлять о том, как поступить с этим имуществом, но вскоре меня нашли родственники Артема из деревни. Мать этого изверга стала рассказывать о любви к сыну, несчастных судьбах старших дочерей и невероятной нужде, которую испытывала её семья, оставшись без кормильца. Она просила отказаться от квартиры в её пользу, не подозревая о наличии огромных долгов по коммунальным платежам и непогашенном кредите, полученном Артемом для выкупа машины. Я не собиралась брать эти обязательства на себя и без труда подписала отказ от наследства.
Родители гордились моим решением. После получения мною диплома о высшем образовании они вручили ключи от квартиры мамы, в которой тайком от меня сделали ремонт. Сначала я не хотела переезжать, но когда меня взяли на работу, поняла, что готова жить самостоятельной жизнью. Папа помог мне собрать вещи и организовал переезд. Когда я разбирала шкаф с книгами, случайно уронила сборник неактуальных кодексов, который нужно было выбросить. Книга упала на пол и открылась. Между страницами я обнаружила засохшую розу – первый подарок Артема, который Сережка назвал Аленьким цветочком. Я снова вспомнила, как любила это чудовище, вовремя не почувствовала реальную угрозу жизни и чуть не умерла от его зверской расправы. Взяв цветок в руки, я расплакалась, потом немного успокоилась, вернула гербарий в старую книгу и отнесла их на помойку.
С трудоустройством мне тоже помог Игнат Алексеевич, который давным-давно стал для меня настоящим отцом. Он, как и прежде, баловал меня покупками красивых вещей и поддерживал во всех начинаниях. Помог найти хорошего психолога и оплатил курсы самообороны, которые помогли вернуть покой моей душе и стать увереннее в себе.
Спустя три года после трагедии я встретила мужчину из творческой среды. Андрей красиво ухаживал и читал мне стихи. Но прежде чем согласиться на свидание, я через социальные сети и друзей из полиции собрала данные о его прошлом и настоящем. Показала фото папе и, получив заочное одобрение, согласилась сходить с избранником в ресторан.
Со временем Андрей смог избавить мою душу от страха и растопить лед в сердце, окончательно залечив в нём раны. Но для меня ревность до сих пор является одним из самых низких чувств человека. Это дьявольское эхо любви, словно огонь, выжигает лучшее внутри, и, подобно лаве, ревность изливается наружу, заставляя страдать любимого человека, болезненно искажая реальность. К сожалению, меня сильно обожгло этим неистовым огнем. И только благодаря моей семье эти раны затянулись и позволили жить дальше.
Когда начались приготовления к свадьбе с Андреем, я захотела найти родственников биологического родителя, но потом, глядя на нежную заботу Игната Алексеевича, передумала.
Выдавая меня замуж, папа исполнил свое обещание и устроил роскошный праздник. Когда он танцевал со мной первый танец, я обнимала своего защитника, наставника и родного человека, негромко говоря: «Папа, спасибо, что ты есть…»
Ариша ЗИМА