«Средь суеты и рутины бумажной в каждой судьбе возникает Однажды…»

(Продолжение. Начало «В» от 20.07.2022)

Однажды на сеансе гипноза

От неожиданности я даже вскрикнула. Прочитав эти слова, я поняла, откуда во мне живет тяга к искусству, а родинка на шее подтверждала наличие смертельного выстрела. С трудом дождавшись возвращения мамы с работы, я начала разговор о карьере актрисы.

Мама просила отложить разговор на другой день, но, увидев мою настойчивость, покорно села на диван и принялась слушать мои доводы. Когда я объясняла про свои мечты, мама откровенно зевала, но, услышав о визите к гипнотизерше, моментально встрепенулась и потребовала все подробности этого мероприятия.

Когда мой рассказ был окончен, мама набрала полные легкие воздуха и стала кричать на меня, обвиняя в глупости и наивности. Первый раз в жизни я видела её такой разъяренной. Она утверждала, что эту Роксану зовут Зоей Андреевной, которая давно прославилась на весь город своими аферами. Она начинала с простой гадалки, потом в ход пустила хиромантию, следом экстрасенсорику, через время работу по снятию сглазов и лечению бесплодия, привороту и заговорам, ну а теперь занялась гипнозом. Мне были очень обидны мамины слова, и слезы невольно покатились по моим щекам. Я рассказала про теорию возникновения родимых пятен, утверждала, что моё пятно является подтверждением насильственной смерти в прошлой жизни, уверяла, что это не может быть простым совпадением. Мама схватилась за голову и заголосила: «Господи, да твоя родинка – это вовсе не знак, а небольшой шрам, который появился благодаря твоему распрекрасному папаше». «Этого не может быть!» – кричала я в ответ. Вдруг на пороге появился отец и удивленно спросил, что здесь происходит. «Расскажи, откуда у твоей оперной певицы шрам на шее?» – указывая на меня, спросила мама, обращаясь к отцу. Он немного помялся, потом стал объяснять, что всё давно зажило. «Говори!» – скомандовала мама.

«Доченька, это действительно была моя вина», – начал отец. Он объяснил, что когда нас с мамой выписали из роддома, в нашей старой квартире неожиданно отключили свет. Когда мама обрабатывала мне опрелости перед сном, отец держал свечку надо мной. Он хотел поцеловать меня в животик и случайно накапал расплавленный воск на нежную кожу шеи. Волдыри пришлось лечить несколько месяцев. Раны зажили, оставив причудливое пятнышко в форме клубнички…

«Но откуда Роксана знала про пятно», – вдруг закричала я, всё еще цепляясь за свою теорию. Мама снова глубоко вздохнула и спросила, в какой одежде я была на сеансе. Я оттянула футболку и сказала, что в этой. «Подойди к зеркалу, сама всё увидишь», – продолжила мама. Вырез действительно оголял моё пятно, которое было видно невооруженным глазом. От горечи и обиды я закрыла руками лицо и, зарыдав во весь голос, бросилась в свою комнату.

Через час мама постучалась в мою комнату и предложила спокойно поговорить. Я безвольно открыла дверь и снова вернулась на кровать, рухнув, словно подкошенная. Мама перестала кричать, она гладила меня по спине и говорила о будущей профессии, которая должна меня «кормить». Она рассказала, как в детстве мечтала стать геологом, но, осознав всю сложность этой профессии, послушав советы своей мамы, на всю жизнь связала себя с воспитанием детей, о чем никогда не жалела. Потом она вспомнила мечты папы, связанные исключительно с морем, но обстоятельства не позволили сбыться этим мечтам. Зато он каждый день был дома, растил любимую единственную дочь и стал счастливым человеком. Она утверждала, что видит во мне деловые качества, присущие адвокату, именно поэтому настаивала на получении достойной профессии. Вдруг мама замолчала и через мгновение спросила, от кого я набралась этой чуши и кто мне дал телефон аферистки. Элю я сдавать не стала, зная про горячий и суровый нрав мамы, наврала, что книжку взяла в библиотеке, а телефон нашла в объявлении, висящем на дереве в центре города. Мама больше пытать меня не стала и предложила вместе поужинать.

В моей душе поселилась пустота, от разочарований я даже перестала чувствовать вкус еды. Эле сказала, что на сеанс идти не решилась, в детях своей группы всё отчетливее стала видеть огрехи воспитания и поведенческие отклонения родителей. Про свою индивидуальность и особенность я перестала думать и летом того же года поступила в юридическую академию, чтобы со временем исполнить хотя бы мечту мамы и стать адвокатом…

Юридические науки прививали мне новые качества. Приходилось много заниматься, чтобы добиваться высоких результатов на курсе. На каруселях я больше не каталась, пломбир, облитый молочным шоколадом, с папой не кушала. Пыталась влюбиться, но в своих кавалерах не видела родственных душ.

Успешно закончив вуз, я получила приглашение работать в адвокатской палате по вопросам защиты авторского права. Моя жизнь заиграла новыми красками. Ко мне обращались поэты, писатели, звукорежиссеры. В исковых заявлениях мне приходилось использовать особые доводы, чтобы доказать, какие нравственные страдания испытывали мои подзащитные, у которых воровали творческие идеи. Судебные процессы превращались в театрализованные постановки, где сценаристом, режиссером и примой была только я. Судьи, видя мою фамилию в разделе «сторона по делу», мило улыбались и отмечали, что заседания с моим участием всегда назначали на конец рабочего дня, чтобы немного разгрузиться от обыкновенных гражданских процессов и повеселиться от души.

Я исполнила мечту мамы, сохранила тягу к творчеству, но по-настоящему счастливой так и не стала. Чтобы заполнить внутреннюю пустоту, по вечерам я гуляла, наслаждаясь видами переменчивой природы. По выходным дням иногда выбиралась в театр. Подруг среди коллег у меня не было, в адвокатской среде дружить было не принято. Постоянная конкуренция была не лучшей основой для простых доверительных отношений. Подруги детства повыскакивали замуж, родили детей и с головой погрузились в домашние заботы. Воспитательницы из детского сада моими подругами так и не стали, для Эли я была слишком земной, для Лоры чересчур молодой. Свободное время я почти всегда проводила одна.

Однажды в кафе ко мне подсел молодой мужчина. Для того чтобы произвести на меня впечатление, он сказал, что выгляжу я как кинозвезда или модель. Улыбнувшись в ответ, я вежливо попросила оставить меня в покое. Мужчина, будто не слыша моих слов, продолжил: «Нет, Вы не актриса, такой голос предназначен только для певицы…» Я грустно улыбнулась и ответила: «Да, Вы угадали, я оперная певица». Взяла сумочку и решила покинуть кафе. Мужчина не собирался отступать и предложил познакомиться. Я посмотрела на него и отметила, что он был довольно привлекательным человеком, обладал приятным голосом и красивыми карими глазами. Мне вдруг захотелось остаться и завести небольшую интрижку с этим настойчивым мужчиной. Он оказался режиссером академического театра по имени Анатолий. Он недавно переехал в наш город, был не женат, снимал квартиру и занимался поиском своей новой музы.

Наш роман развивался стремительно, но переезжать в квартиру моего возлюбленного я не спешила. Он приглашал меня на генеральные репетиции спектаклей, познакомил с ведущими актерами театра, погрузил в театральную жизнь, о которой я так долго мечтала. Театральная жизнь оказалась не такой уж романтичной. Кроме оваций и цветов будни творческого человека были наполнены гастролями, плохими гостиницами, отвратительным питанием, бесконечной зубрежкой текстов, криками режиссера. Кроме того, чем больше я находилась в компании театральных деятелей, тем отчетливее понимала, что здесь я лишняя. После спектаклей многие актеры собирались за столом, непременно пропуская рюмочку-другую водки или коньяки. Однако за столом они вели себя так, словно играли какую-то роль. Их шутки и байки были наполнены пошлостью, иногда даже вульгарностью. Партнеры на сцене нередко становились партнерами в постели, потом все дружно обсуждали нюансы своих романов. Вскоре я поняла, что с Анатолием мне не о чем говорить. Спустя год наши отношения сошли на нет, а после того, как я застукала его в постели с новенькой актрисой, прекратились совсем. Этот разрыв я приняла безболезненно, даже измена меня нисколько не ранила. Я была благодарна юной актрисе за то, что мне не пришлось подбирать слова для расставания. В душе Анатолию я говорила спасибо, что сумел излечить меня от навязчивой идеи стать актрисой. В целом я решила, что не напрасно прожила этот год, устройство личной жизни решила отложить в долгий ящик.

Однако судьба распорядилась иначе. После очередного победоносного судебного заседания я решила немного пройтись. Не успела я спуститься со ступеней здания суда, как услышала свое имя. Я обернулась и увидела судью Андрея Владимировича, который иногда рассматривал мои дела и всегда решал вопрос в мою пользу. Мы были знакомы шапочно, но на процессах я чувствовала его симпатию ко мне. Он предложил вместе пройтись и по дороге рассказал о своем повышении. Андрею Владимировичу было около сорока лет, он не был красавцем, но обладал внутренним обаянием. В судебную систему он пришел после службы в вооруженных силах, имел офицерское звание и за пять лет получил возможность работать в суде более высокой инстанции. Я поздравила грамотного судью и пожелала удачи.

Андрей Владимирович вдруг перебил меня и предложил вместе сходить в ресторан, чтобы отметить наши успехи. Я немного растерялась и хотела отказаться. Будто услышав мои сомнения, Андрей Владимирович сказал, что давно очарован мной. Он мечтал пригласить меня на свидание, но никак не мог решиться. Выйдя из отпуска, он увидел меня в здании суда, решил рискнуть и теперь предложил вечер провести вместе. Я была обескуражена таким откровенным признанием и согласилась поужинать.

За красивым сервированным столом мы говорили о всякой ерунде, потом стали вспоминать про детство, юность и новомодные теории тех лет. Вдруг Андрей Владимирович стал рассказывать про детей индиго, природе возникновения родинок и родимых пятен. Я замерла, словно завороженная. Он посмотрел на меня и спросил: «Как Вы думаете, откуда у Вас эта очаровательное родимое пятно на шее?» «Меня в прошлой жизни застрелил муж, которому я изменила с офицером», – вяло проблеяла я. «А меня в прошлой жизни пытали и отрезали руку», – продолжил судья. Он закатал рукав и показал, несколько темных родимых пятен на правой руке. «Хотя мама утверждала, что эти пятна я приобрел в трехлетнем возрасте, после солнечного ожога», – подытожил Андрей Владимирович. Мы посмотрели друг на друга и захохотали в голос. Это действительно выглядело смешно. Два взрослых человека сидели в шикарном ресторане и делились воспоминаниями из прошлой жизни, которые каллиграфическим почерком были написаны той самой Роксаной, у которой мы оба были на сеансах гипноза, но в разное время. Я рассказала про расплавленный воск, который папа накапал на мою шею, потом про свое знакомство с этими теориями, поделилась наблюдениями за детьми и их родителями. Мы давно повзрослели, много читали научной литературы по психологии, относились к этой жизни, словно к дару небесному, но почему-то оба оставляли небольшое местечко в своем сердце для сохранения веры в перевоплощение душ, память о прошлых жизнях, необычных особенностях детей и сверхъестественные таланты Роксаны.

Вечер подходил к своему завершению, но нам не хотелось расставаться. Было ощущение, будто мы искали друг друга целую вечность и при встрече наконец-то обрели гармонию. Я предупредила родителей, что не приду ночевать, и решила встретить рассвет в постели приятного, долгожданного и очень интересного мужчины. Мы говорили на одном языке, имели общие интересы, нуждались в любви и заботе, поэтому смогли стать счастливыми.

Родители с открытым сердцем приняли мой выбор. Мама Андрея, которая одна воспитывала сына, умерла еще до нашего знакомства, поэтому за свадебным столом со стороны жениха были только друзья.

Через несколько лет у нас родилась дочка, которую мы назвали в честь мамы Андрея – Аленушкой. Этот маленький человек изменил нашу жизнь, наполнив её новым смыслом и счастьем. Наблюдая за тем, как растет наша принцесса, я вижу, что она продолжение нас, но иногда её слова или поступки вызывают во мне невероятное удивление, подтверждая наличие у неё своих необъяснимых особенностей. С рождения на её спине есть небольшое родимое пятно в виде кляксы, она любит фильмы про Средневековье, на первый Новый год в детском саду она попросила сделать ей шлем рыцаря, хотя по сценарию должна была играть снежинку. Алёнушка редко смеется и обожает коллекцию ножей своего деда. Возможно, со временем эти причуды пройдут, но пока она носит исключительно брюки и неплохо держится в седле. Я буду прислушиваться к её желаниям и увлечениям, но, как любой любящий родитель, постараюсь предостеречь её от безрассудных поступков и неприятностей, подстерегающих за поворотами судьбы.

С появлением Аленушки мы очень сблизились с мамой. Я дорожу поддержкой отца, но решительный и настойчивый характер мамы помог открыть во мне таланты, о которых я даже не подозревала. Мне удалось стать профессионалом своего дела и счастливой женщиной, но творческое начало всегда будет занимать особое место в моём сердце…

Ариша ЗИМА