Провокация или глупость?

18 октября этого года 92-й театральный сезон на Камчатке открылся спектаклем «Памятник «Слава», посвященным 170-летию обороны Петропавловского порта от англо-французской эскадры в августе 1854 года. Заказчиком этого, с позволения сказать, произведения стало Министерство культуры Камчатского края в лице руководителя Оксаны Прокопенко. Саму пьесу написал драматург и театральный критик Александр Вислов, режиссер постановщик – Денис Кожевников.

Спектакль «Памятник «Слава» можно назвать второй неудавшейся попыткой вернуть нас к далеким дням героической обороны дальневосточного форпоста России во второй половине 19 века. Пять лет назад 19 октября 2019 года в Камчатском театре драмы и комедии, некогда носящем имя советского полярника Отто Юльевича Шмидта, очередной сезон открылся спектаклем «Август. 1854» по мотивам романа А. М. Борщаговского «Русский флаг. Хроника Камчатской обороны», приуроченным к 165-летию героической обороны Петропавловского порта. Напомню нашим читателям, что указанный выше роман написан в 1955 году во время свирепствования советской идеологической цензуры, где не было места героям-дворянам, князьям, графиям и простому люду, отдающим свои жизни за веру, царя и Отечество. Поэтому было изначальной ошибкой режиссера-постановщика Олега Степанова, взявшего советский роман в качестве историко-литературной основы спектакля. Подробно об этом спектакле я рассказал в статье, опубликованной в газете «Вести Камчатка» от 23.10.2019 № 38. (ОТКРЫТИЕ ТЕАТРАЛЬНОГО СЕЗОНА НЕ ЗАДАЛОСЬ…, ОТКРЫТИЕ ТЕАТРАЛЬНОГО СЕЗОНА НЕ ЗАДАЛОСЬ (ПРОДОЛЖЕНИЕ) Тогда после спектакля зрители уходили недоуменные. Они так и не услышали и не увидели на сцене театра ответа на главный вопрос: «Почему же мы всё-таки одолели кратно превосходящего в живой силе и огневой мощи врага?» К тому же спектакль изобиловал историческими нестыковками. Творение режиссера-постановщика и художественного руководителя театра Олега Степанова (теперь уже бывшего) можно назвать образчиком низкопробной драматургии, издевательством над отечественной историей и пошлой спекуляцией на теме патриотизма.

Прошло пять лет. Художественным руководителем Камчатского театра драмы и комедии был назначен Анджей Неупокоев, имеющий к профессиональной театральной среде весьма условное отношение. Не буду оценивать его профессиональные навыки, которые не являются предметом рассмотрения в этом повествовании, скажу про него главное: на мой взгляд, камчатскому театру, аккуратно выражаясь, с худруком не повезло.

Таким образом, стартовые позиции для нового спектакля о славной победе защитников Петропавловского порта в августе 1854 года оказались весьма неблагоприятны. Спектакль «Памятник «Слава» демонстрирует нам связь времен через рассуждения и поступки его главных героев. На показанной в спектакле научной конференции, посвященной обороне Петропавловского порта, столкнулись две точки зрения. Первая представляла собой набор банальных сентенций, без энтузиазма изрекаемых двумя персонажами – организатором конференции Розой Тушкановой (арт. Светлана Дударева) и историком Борисом Костоломовым (арт. Эльдар Хазипов). Их аргументы сводились к двум, если можно так сказать, идеологическим китам: героев нужно помнить, всё наносное пройдет, а слава останется. Их оппонент – современный, напористый научный деятель Илья Слинкин (арт. Владимир Заварзин) доказывал, что порт нужно было сразу сдать англо-французским интервентам, сохранив людей, так как через год его всё равно без единого выстрела отдали вернувшейся англо-французской эскадре. По его словам, жизнь человека дороже Родины. Тем более что Родина весьма небрежно отнеслась к памяти павших воинов, проложив по их могилам дорожное полотно. Да и сама Роза Тушканова, оппонент Ильи Слинкина, своими репликами невольно поддерживала его, заявляя, мол «нет ничего страшного, что памятник «Слава» несколько раз таскали с места на место»… «У каждого своя правда» (значит можно перевирать историю и глумиться над её героическими страницами?). К тому же к своим аргументам Илья Слинкин добавлял нелицеприятные рассказы о том, как сложились судьбы героев обороны после выигранной баталии. Речь шла о князе лейтенанте Дмитрии Максутове и инженере поручике Константине Мровинском. Последним якобы были допущены серьезные ошибки при возведении оборонительных сооружений Петропавловского порта, которые привели к большим потерям.

Во-первых, это неправда. В рапорте военного губернатора и командира Петропавловского порта генерал-майора Василия Завойко на имя генерал-адмирала русского флота, великого князя Константина Николаевича о нападении англо-французской эскадры на Петропавловск-Камчатский и разгроме неприятельского десанта было сказано о надежности возведенных защитных сооружений. Благодаря этим укреплениям были сохранены жизни многих защитников. Да и не было времени на сооружение столь малыми людскими ресурсами долговременных и основательных оборонительных объектов. Во-вторых, озвученная послевоенная история военного инженера Константина Мровинского (Крымская (Восточная) война закончилась заключением Парижского мирного договора 18 марта 1856 года) окончательно скомпрометировала его в глазах зрителей. За то, что он не уделил должного внимания уликам, указывающим на подготовку убийства императора Александра II, его разжаловали и приговорили к ссылке в Архангельскую губернию. И потом, прямо скажем, второстепенному персонажу обороны, а главное – разбору его недостатков, т.е. Мровинскому, в спектакле было уделено значительно больше внимания, чем главному герою – губернатору генерал-майору Василию Завойко.

Много времени в пьесе уделено повествованию о доносах про взяточничество и воровство со стороны князя Дмитрия Максутова (арт. Вадим Бондаренко), когда тот был помощником главного правителя российско-американских колоний и впоследствии главным правителем. Причем сам князь подтверждает правоту этих нелицеприятных фактов. Что, так или иначе, бросает тень на героический облик одного из главных персонажей обороны Петропавловского порта.

Теперь поговорим о других действующих лицах нашей пьесы. Камчатский военный губернатор генерал-майор Василий Завойко (арт. Руслан Марков) получился, прямо скажем, карикатурным – в первую очередь из-за размеров и облика самого актера (тот имеет большой рост, лунообразное лицо, вес около полутора центнеров, лысый, с редкой бороденкой. Хотя, сам Василий Завойко был худощав, подтянут, с густой шевелюрой и усами). Диалог губернатора с женой Юлией Завойко (арт. Наталья Войтюк) во время любительской постановки пьесы «Ревизор» создал впечатление о нём, как неуверенном в себе подкаблучнике. Юлия Завойко же вела себя как жеманная кокетка с претензией на роль культурной жрицы, где её желание лицедействовать важнее остальных событий. Однако губернатор-уволень пошел навстречу её желаниям. Более того, генерал-майор, главный организатор, душа, ум и сердце обороны допускал слишком затянутые паузы. Временами казалось, что он просто забыл текст или говорил не о том и молчал невпопад.

Двусмысленная сцена, где жена губернатора баронесса Юлия Завойко остается наедине со своим двоюродным братом князем Александром Максутовым (арт. Дмитрий Андрюхин), вызывает, мягко говоря, недоумение. Создается впечатление, что залетный знатный щеголь ищет внимания и расположения кокетливой жены своего главного начальника. Это происходит в то время, когда сам губернатор день и ночь руководит возведением оборонительных укреплений для отражения десанта, и всё гражданское население Петропавловского порта, включая солдат, матросов и офицеров, превратились в единый боевой лагерь, и надрывают жилы, чтобы успеть закончить все приготовления. А князь Александр Максутов вместо исполнения воинского долга изволит развлекаться амурными похождениями. Это какой-то чересчур вольный творческий вымысел относительно того, как строились отношения жены губернатора и молодого офицера в столь тревожное время. Автор пьесы Александр Вислов в эфире «Радио Камчатка» пояснил: «Флирта там никакого не было. Это кто как это понимает. На самом деле я прекрасно знаю, что Юлия Завойко была на 15 лет старше Александра Максутова. Приходилась ему двоюродной сестрой. Они были родственники. Между ними возникло нежное чувство. Это не флирт. Один стосковался по женской заботе, а другая по красивому мужчине». Видимо, господину Вислову отказывает здравый смысл, элементарное чувство такта даже в построении воображаемых сценических эпизодов. Его объяснения очень напоминают торговлю стеклянными бусами, выдаваемыми за бриллианты. Когда торговца уличают в подлоге, он всё равно не сдается, заявляя: «Но они же прозрачные».

К сожалению, главные действующие лица на сцене выглядят карикатурно, создавая ощущение какой-то нелепой бутафории. Благодаря усилиям автора пьесы был создан негативный фон для участников обороны, который ставил под сомнение сохранение памяти о них как о героях Отечества. Таким образом, вольной или невольной целью пьесы господина Вислова стало формирование сомнения в том, что нужно, не задумываясь, отдать жизнь за Родину, быть верным долгу и чести, а также чтить и помнить своих героев.

Игру актеров в этом спектакле скорее можно назвать безликой, точнее, бесхарактерной. Особенно не удалась роль Василия Завойко (арт. Руслан Марков), Александра Максутова (арт. Дмитрий Андрюхин) и Юлии Завойко (арт. Наталья Войтюк). Они, что называется, не смогли попасть в образы того времени. Первый представлял собой просто карикатуру на губернатора Камчатки. Второй вместо героического накала и преданности делу демонстрировал возвышенную пошлость и нелепую чувственность. Третья изображала из себя пустую жеманную кокетку с потугами на мессианское культуротворение, а не заботливую мать девяти детей, не лишенную литературных дарований, верную спутницу своего набожного мужа, бесконечно преданного царю и Отечеству.

Спектакль «Памятник «Слава» не просто провалился, а с таким треском, что хруст ломаемых норм нравственности, долга служения Отечеству и сохранения исторической правды еще долго будет стоять в ушах тех, кто имел несчастье побывать на открытии 92-го театрального сезона.

Всё, что происходило на сцене, выглядит как насмешка над словами известного российского и советского историка, академика Евгения Викторовича Тарле, размещенными на заднем плане: «Петропавловская победа – «луч света», который вдруг прорвался «сквозь мрачные тучи».

Вместо послесловия:

На сайте Правительства Камчатского края после шквала критики на спектакль появилось сообщение:

«Министерство культуры Камчатского края инициировало проверку в отношении руководства театра драмы и комедии, где состоялась премьера спектакля «Памятник «Слава». Постановка вызвала широкий общественный резонанс.

В ходе проверки была создана рабочая группа, в состав которой вошли камчатские историки, краеведы, писатели, депутаты и представители культурной сферы.

«Постановка вызвала значительный интерес и обсуждение в профессиональном сообществе ученых, историков и краеведов. В связи с этим Министерство культуры Камчатского края решило провести служебную проверку в отношении руководства театра. Мы намерены выяснить, были ли допущены ошибки в постановке спектакля», – отметила министр культуры Камчатского края Оксана Прокопенко.

Госпожа Прокопенко, являясь представителем заказчика этого спектакля, выделив средства на его постановку, прочитавшая сценарий задолго до воплощения его на театральных подмостках и согласившись с прочитанным, вдруг очнулась и решила провести служебную проверку! Что, интересно, она собирается проверять? Себя на вменяемость и адекватность или насколько художественный руководитель Анджей Неупокоев не соответствует занимаемой должности? И главное, кто будет проводить эту служебную проверку? Неужели сама госпожа Прокопенко? Боюсь, для этого у неё не хватит, как принято сейчас говорить, компетенций.

Человеческая глупость столь безмерна, что порой похожа на злой умысел.

И снова главный вопрос остался без ответа: Так почему же наши предки сумели одолеть лучше вооруженного, более опытного, превосходящего числом врага? Еще в 1854 году участник обороны Петропавловского порта мичман с фрегата «Аврора» Николай Фесун дал на него ответ. Печатается по сборнику «Защитники Отечества». Героическая оборона Петропавловска-Камчатского в 1854 году. Сборник официальных документов, воспоминаний, статей и писем. (Петропавловск-Камчатский. Дальневосточное книжное издательство. Камчатское отделение. 1989. Составитель доктор исторических наук Б.П. Полевой):

«И в самом деле, всякому военному покажется невероятным, что маленькие отряды в тридцать и сорок человек, поднимаясь на высоты под самым жестоким ружейным огнем, осыпаемые ручными гранатами, успели сбить, сбросить и окончательно поразить тех англичан и французов, которые так славились своим умением делать высадки. Нужно было видеть маневры лейтенанта Анкудинова, нужно было видеть мичмана Михайлова, нужно было видеть, как они вели свою горсть людей, чтобы понять ту степень бесстрашия, до которого может достигнуть русский офицер, воодушевленный прямым исполнением своего долга. Проходя со своею партией мимо князя Александра Максутова, которого несли в лазарет, лейтенант Анкудинов, считая его убитым, обращаясь к своим, сказал: «Ребята, смотрите, как нужно умирать герою». И эти люди, идущие на смерть, приветствовали примерную смерть другого восторженными оглушительными «ура», надеясь так, как и он, заслужить венец воина, павшего за Отечество. Энтузиазму, одушевлению всех вообще не было пределов; один кидался на четырех, и все держали себя так, что поведение их превосходит похвалы. Но обращаюсь к рассказу. Сбросив неприятеля с горы, все стрелковые партии, усевшись на обрывах, поражали его ружейным огнем, когда он садился в шлюпки, так что, несмотря на пять гребных судов, шедших на помощь с корвета, все было кончено, и нападение не повторилось. Заметим, что стрелки наши раскинуты на высотах, бриг подошел к берегу на расстояние двух кабельтовых и стал стрелять по нам ядрами и картечью, но последние, не долетая, а первые, перелетая, не причинили людям никакого вреда. Мы же не оставались в бездействии и при выгодах своего положения могли бить неприятеля на выбор, пока он садился и даже когда он уже сидел в шлюпках. Страшное зрелище было перед глазами: по грудь, по подбородок в воде французы и англичане спешили к своим катерам и баркасам, таща на плечах раненых и убитых; пули свистали градом, означая свои следы новыми жертвами, так что мы видели английский баркас сначала битком набитый народом, а отваливший с восемью гребцами; все остальное переранено, перебито и лежало грудами, издавая страшные, раздирающие душу стоны. Французский 14-весельный катер был еще несчастнее и погреб назад всего при пяти гребцах. Но при всем том и при всей беспорядочности отступления удивительно упрямство, с каким эти люди старались уносить убитых. Убьют одного – двое являются взять его; их убьют – являются еще четверо; просто непостижимо. Наконец, все кончилось, и, провожаемые повторными ружейными залпами, все суда отвалили от берега и, пристав к пароходу, на буксире его были отведены вне выстрелов; фрегаты и бриг последовали этому движению, так что в половине первого ни один из них не был ближе пятнадцати кабельтовых расстояния.

В час ударили отбой, и, спустясь с гор, все мы собрались к пороховому погребу, где, опустились на колени вместе с губернатором, благодарили бога сим за дарованную им славную победу, принесли убитых и раненых – наших и врагов, и что же: между убитыми неприятельскими офицерами найдено тело начальника всего десанта, — так по крайней мере должно полагать по оказавшимся при нем бумагам. Сведения, заимствованные из бумаг этих, показывают число десанта в шестьсот семьдесят шесть человек, не считая гребцов в шлюпках и подкреплений, с которыми всех на берегу было с лишком девятьсот человек. Все наши стрелковые партии, бывшие в деле, в соединении не представляли более трехсот человек, так что победу должно приписать особенной милости божей и тому увлечению, той беспримерной храбрости, с которой наша лихая команда действовала в сражении на штыках. Трофеями был английский флаг, семь офицерских сабель и множество ружей и холодного оружия. Много было оказано подвигов личной, примерной храбрости, многое заслуживает быть сказанным, но пределы письма и время, оставшиеся до отъезда курьера, не дозволяют мне этого, и я заключаю свои описания, сказав, что неприятель, исправив повреждения, 27 августа к восьми часам снялся с якоря и, поставив все паруса, ушел в море. Признаться, нам долго не хотелось верить: мы боялись, не обманывают ли нас глаза, но это было так. Порт освобожден от блокады, город спасен, бог помог нам, и мы победили».

Вячеслав СКАЛАЦКИЙ