Всего несколько лет отделяют нас от того периода новейшей отечественной истории, когда информация о задержании российскими органами безопасности очередного иностранного разведчика, рассказы о борьбе с зарубежным шпионажем в далеком и ближнем прошлом вызывали у определенной части соотечественников кривую усмешку скепсиса. И чаще всего среди тех слоев российского социума, которые моделировали событийный и смысловой контенты печатных и электронных СМИ, формировали политические и тематические установки действующим и будущим журналистам. В состав прививаемых прессе идеологем входило представление о деятельности зарубежных разведок на территории СССР как о шизофреническом синдроме шпиономании в мозгах «гэбистов».

В наши дни информация о борьбе российских, а в прошлом – советских органов безопасности против зарубежных разведок большинством сограждан воспринимается уже без иронии, как реальность и нашего непростого времени, и недавней отечественной истории.

Сообщения прессы о задержании на территории России сотрудников зарубежных спецслужб, к сожалению, появляются едва ли не ежедневно. В феврале сотрудники ФСБ задержали во Владивостоке гражданина Южной Кореи Пэк Вон Суна, который передавал иностранной разведке сведения, составлявшие государственную тайну. В мае там же задержали российского гражданина, который инициативно предложил спецслужбам Украины свои услуги. Он собирал и передавал Киеву сведения о военных объектах и предприятиях ВПК Приморье. Этой весной обезвредили украинского шпиона и органы безопасности на Камчатке.

Из Житомира – с ненавистью и заданием СБУ

Шпионы всегда льстят себя надеждой, что им удастся обмануть контрразведку, т.е. избежать провала, но каждый звонок, каждый стук в дверь заставляют вздрагивать. Всякий незнакомый человек, идущий в попутном направлении, вызывает опасение и рождает панические предположения о начавшейся слежке. И провал рано или поздно наступает…

Недавно задержанному на Камчатке украинскому шпиону прихода сотрудников российской контрразведки пришлось ожидать недолго. До 2019 года числившийся гражданином РФ, мужичок проживал на полуострове, работал в одной из рыбодобывающих копаний, ностальгически остро ожидая того момента, когда он, заработав пенсию, сможет отправиться на историческую родину – в край вишневых садов, мелодичных песен и повышенной радиации от продолжающей «фонить» разрушенной Чернобыльской АЭС – в город Житомир.

Переезд, наконец, состоялся. Гражданин некоторое время на исторической родине чувствовал себя комфортно. Российская пенсия и доплата бывшему работнику обеспечивали приемлемый уровень жизни на Украине. Но благодарности к стране, в которой долгое время жил, и которая не отказывала ему в выплате немалых по меркам «незалежной державы» средств, гражданин не испытывал. После начала специальной военной операции он отправился в ближайший офис Службы безопасности Украины и предложил ей услуги в качестве шпиона на территории РФ. Кстати, в официальных бумагах «незалежная» написанием официального названия нашей страны – Российская Федерация – с прописных букв себя не утруждает.

В СБУ Украины предложение соискателя славы агента 007 приняли. Еще до повторного возвращения в Россию он сдал безпеке «незалежной державы» адреса и персональные данные всех знакомых и близких ему людей в РФ.

Не исключаю, что преклонного возраста «рыцарь плаща и кинжала» на встречах со следователями убеждает их в своём глубоком раскаянии. Иного варианта поведения сложившаяся для него ситуация не предполагает. Но суд и следствие обязательно учтут деятельные попытки шпиона выполнить задания СБУ. Вернувшись на Камчатку, он активно собирал сведения о пограничных органах ФСБ России, участниках специальной военной операции, членах их семей.

«Любознательность» и избирательный круг интересов украинского гостя быстро обратили на себя внимание. Контрразведка за ним пришла. Теперь пенсионер не скоро сможет вернуться в край вишневых садов и повышенного радиационного фона. Российское уголовное законодательство предусматривает за шпионаж суровое наказание, вплоть до пожизненного заключения.

Рукопись ценою в десять лет

В Советском Союзе штатных и завербованных сотрудников зарубежных спецслужб также не жаловали. Статьи 64-я и 65-я Уголовного кодекса РСФСР, каравшие за измену Родине и шпионаж, не исключали смертной казни с конфискацией имущества. Но с распадом СССР отношение руководства страны, а вместе с ним и законодательства, к соотечественникам, решившим потрудиться на благо иностранных разведок и в ущерб интересам родного Отечества, значительно потеплело.

Такому развороту абсолютно не следует удивляться, если вспомнить, что в ранге официальных государственных советников по политическим и экономическим вопросам у нового российского руководства во главе с Борисом Ельциным состояли штатные сотрудники Центрального разведывательного управления США. Имена некоторых из них, как, например, Джонатана Хэя, известны, другие остаются тайной для широкой общественности.

Борис Ельцин указов о помиловании граждан, осужденных в Советском Союзе за шпионаж, подписал немало. Под щедрую президентскую руку попал и Виктор Олисневич, уроженец Кировоградской области Украины. К тому времени, как Олисневичу огласили приговор по 64-й статье УК РСФСР, он уже имел приличный уголовный опыт.

Олисневич попал за решетку в 1979 году, будучи матросом Камчатской флотилии атомных подводных лодок. Во главе группы сослуживцев он организовал хищение с вещевого склада партии меховых кожаных курток, стоимость каждой из которых значительно превышала среднестатистическую камчатскую зарплату того времени. Преступление раскрыли, и суд приговорил Олисневича к 5 годам лишения свободы. В конце 1979 года он совершил побег из колонии. Свободой бывший матрос наслаждался недолго. В январе 1980 года за побег из колонии суд приговорил его к лишению свободы на 2 года, а по совокупности приговоров – на 6 с половиной лет.

Заключение Олисневич отбывал в одной из елизовских колоний. Деятельно-авантюристическая натура арестанта не позволяла ему спокойно вести отсчет дней до освобождения. У одного из соседей Олисневича по бараку завершался срок, и бывший подводник решил через него обратиться в посольство США с предложением о работе на разведку Соединенных Штатов. В качестве первого взноса Олисневич просил знакомого передать янки четыре тетрадных листа, на которых кандидат в шпионы изложил всё, что знал о флотилии атомных подводных лодок в Вилючинске. Завершалось сообщение требованием пятиста рублей и выражением готовности ответить на все вопросы, которые могут возникнуть у американцев.

Курьер отчетливо сообразил, чем для него обернется визит на Садовое кольцо Москвы, где на улице Чайковского располагается посольство США. Хорошенько подумав, вышедший на свободу сиделец решил поступить как в известной блатной песне: «Советская «малина» врагу сказала: «Нет!». Он передал письмо, но не в американское посольство. Так четыре тетрадных листа попали в Управление КГБ СССР по Камчатской области. Там, прежде чем предпринимать следственные действия, направили полученные материалы на экспертизу в Генеральный штаб советских Вооруженных Сил. В ГШ пришли к твердому выводу о наличии в записке, предназначенной для передачи сотрудникам иностранного посольства, сведений, составляющих военную тайну.

Результатом для Олисневича стал новый суд. 6 июня 1985 года его приговорили за «покушение на преступление «измена родине» к лишению свободы на 10 лет. С частичным присоединением неотбытого за предыдущие преступления срока Олисневичу предстояло провести в колонии строго режима десять с половиной лет. С Камчатки его этапировали в Пермскую область.

Политические события в стране внесли коррективы в приговор суда. 27 сентября 1991 года Борис Ельцин, тогда еще председатель Президиума Верховного Совета РСФСР, помиловал Олисневича как политического заключенного.

1 октября того же года газета «Известия» на первой странице опубликовала материал, озаглавленный «Помилованы!». В ней автор Ольга Белан коротко сообщала: «Виктор Олисневич был арестован по доносу своего товарища». И не слова за что…

Предложения камчатского заключенного о сотрудничестве московские резиденты Центрального разведывательного управления или Разведывательного управления Министерства обороны США (РУМО), попади в их руки четыре листа из ученической тетради, могли оставить без внимания. «Простой советский заключенный» с очевидными криминальными замашками не входил в социальную группу, из которой западные спецслужбы формировали агентурную сеть на территории Советского Союза в 80-х годах прошлого века. Зарубежным разведкам требовались люди с формально чистой биографией, с перспективой значительного карьерного роста, с широким кругом влиятельных знакомых и допуском к государственным и военным тайнам.

В годы перестройки и последовавшее за развалом Советского Союза десятилетие немало таких господ окажутся у рулей государственной власти и по мере возможности станут активно приближать распад страны, в которой родились.

Но на одном из этапов подрывной деятельности против СССР западное разведывательное сообщество массовую вербовку агентуры охотно приносило в ущерб её качеству.

Грязные носки и шапки

На рубеже 40–50-х годов ЦРУ и примкнувшая к нему британская Секретная разведывательная служба Её Величества (СИС) спланировали и проводили три масштабные операции, в кодовых названиях которых фигурировало слово «красный» – «RedSocks»,«Redskin»и «RedCap», что в переводе, соответственно, означает «Красные носки», «Краснокожий» и «Красная шапка». Причины выбора монохромной палитры очевидны. Советский Союз идентифицировался Западом по цветам государственного флага и коммунистической идеологии как Красная империя.

Все три операции носили откровенно подрывной характер, но каждая имела свои особенности. «Красные носки» предполагали массовую заброску в СССР агентов американских и британских разведок. Операция «Краснокожий» ставила целью получение через дипломатов, туристов и нелегальную агентуру проб грунта, воды, растений и т. д. с целью выявления советских атомных объектов. В рамках мероприятий «Красной шапки» ЦРУ, СИС и западногерманская разведка БНД стимулировали бегство советских граждан, прежде всего военнослужащих, чиновников, известных деятелей культуры, науки и спорта за рубеж.

Вполне естественно, что операции не проводились в изоляции друг от друга. Очень часто фигурант одной «красной» акции становился объектом другой. Классический пример этому агент ЦРУ Сергей Домасевич, задержанный советскими органами безопасности в Приморье в сентябре 1950 года. Прежде чем оказаться в американской шпионской школе, он проходил службу в Группе советских оккупационных войск в Германии. 4 декабря Домасевич сбежал в Западный Берлин, где практически сразу же дал согласие работать на США против своей страны.

На допросах в советской контрразведке задержанный шпион не отрицал, что предательство определили меркантильные соображения. Советским гражданам, жившим в послевоенное время очень скромно, суммы, за которые ЦРУ и их коллеги из западных разведок покупали предателей, могли показаться настоящим богатством.

Жизнь заброшенного в СССР агента страховалась на 5 тысяч долларов. В современном эквиваленте это около $65 тысяч. За каждый месяц пребывания в Советском Союзе на счет шпиона переводись 200 долларов. По возвращении им причиталась крупная наградная сумма, объём которой определялся характером выполненного задания.

Готовили Сергея Домасевича недолго. В паре с другим шпионом в ночь с 23 на 24 сентября 1950 года их сбросили на парашютах в Приморский край. Напарник при десантировании погиб. Домасевич приземлился в треугольнике сел Занадворовка – Бухта Перевозная – Барабаш. К выполнению задания, заключавшегося в сборе сведений о советских воинских частях, дислоцированных на юге Приморского края, и о характере грузов, поступавших из СССР в КНДР, на территории которой шла Корейская война, шпион приступить не успел. Его задержали.

Уже на первых допросах Домасевич согласился вести радиоигру со своими хозяевами, но во время одного из сеансов подал сигнал о работе под контролем советских органов безопасности. Результатом этого стал длительный тюремный срок, который предатель отбывал во Владимирском централе, где содержались государственные преступники.

Еще одного агента – Сергея Агафонова всё та же американская военная разведка завербовала после его побега из воинской части, располагавшейся в Австрии. После непродолжительной подготовки в ночь на 15 сентября 1951 года бывшего советского военнослужащего десантировали на границе Приморского и Хабаровского краев, вблизи реки Бикин. Поверхностная подготовка сказалась уже при десантировании. Парашют Агафонова зацепился за кроны деревьев. Освобождаясь от строп, шпион изрядно порвал на себе одежду.

На этом злоключения Агафонова на дальневосточной земле не завершись. Спасаясь от медведя, он расстрелял все пистолетные обоймы, пробираясь через болото, утопил снаряжение и радиостанцию. Далее, приняв рёв изюбрей за мычание коров, пошел в направлении брачных призывов оленей, надеясь выйти к населенному пункту, но оказался на берегу реки Бикин. Перебрался на остров, переночевал на нём. Шпиону во время его подготовительного курса ничего не рассказывали о муссонном климате Дальнего Востока, иначе он бы поостерегся в сентябре оставаться вблизи реки. К утру Бикин разлилась так широко, что покинуть остров шпион не мог. Здесь его и нашли военные топографы, которые в сопровождении проводника сплавлялись по реке.

Принявшие участие в прочесывание местности пограничники нашли радиостанцию и снаряжение шпиона. В нём, кроме всего прочего, хранились в презервативах 5 золотых часов и 14 700 рублей. Если учитывать, что средняя зарплата в СССР тогда составляла 600 рублей, – сумма немалая.

Агафонов дал согласие сотрудничать с МГБ, но, подобно некоторым не слишком умным своим коллегам, во время сеанса радиосвязи подал хозяевам сигнал провала, надеясь, что они найдут способ его спасти. Реакция оказалась совсем иной. Менее чем через месяц американцы открытым текстом сообщили сотрудникам МГБ, что им известно о работе под контролем их агента. Дескать, не парьтесь, ребята, и избавьте себя и нас от лишних хлопот.

Необдуманный поступок стоил Сергею Агафонову жизни. 9 октября 1952 года Военная коллегия Верховного суда СССР приговорила его к высшей мере наказания…

К середине 50-х годов США и их союзники, убедившись в невысокой эффективности всех трех «красных» операций, начали их сворачивать. К этому времени органы МГБ-КГБ обезвредили более ста агентов-нелегалов зарубежных разведок. Свой вклад в эту работу внесли и камчатские чекисты.

О чём поёт морзянка за стеной…

Вначале радисту срочной службы не поверили, но боец стоял на своём: в эфир выходил чужой передатчик…

В ноябре 1952 года из искалеченных землетрясением и цунами населенных пунктов северной группы Курильских островов шла экстренная эвакуация населения и воинских частей. Предполагали повторение катастрофического удара стихии, и потому все спешили, очень спешили. И в этой суматохе станция радиоперехвата, расположенная на южной оконечности острова Шумшу, в поселке Байково 9 ноября в 16 часов запеленговала на частоте 110 мегагерц радиообмен двух передатчиков. Один находился далеко и едва прослушивался сквозь помехи. Второй работал где-то поблизости. Различалось даже прерывистое дыхание в микрофон неизвестного радиста. Разговор велся на английском и японском языках. Оператор нашей станции радиоперехвата, знавший на иностранном только «Хенде хох!», из переговоров ничего не понял, но о состоявшемся радиообмене немедленно доложил дежурному офицеру.

Тот подчиненному не поверил. Доказательств солдат предоставить не мог. О существовании такого чуда техники, как магнитофон, в те годы знали еще не многие, а видели его вообще единицы, поэтому записать радиообмен оператор не мог. Офицер, немного поразмыслив, всё-таки решил проинформировать особый отдел МГБ СССР своей части. Там медлить не стали, а прислали на станцию радиоперехвата переводчика, хорошо знавшего японский язык и понимавший английский. Очередной радиообмен между неизвестными передатчиками состоялся в 21 час 30 минут. В ночь на 10 ноября в Москву ушла срочная телеграмма.

В ней министра государственной безопасности СССР Семена Игнатьева извещали о работающей, предположительно на острове Шумшу, агентурной радиостанции. К телеграмме прилагался текст перехваченного сообщения. Радист, либо уверенный, что среди творящейся на острове неразберихи и идущей полным ходом эвакуации никто не станет прослушивать эфир, либо потерявший из-за цунами кодовые таблицы, работал открытым текстом. Он сообщал: «Вижу эвакуацию на Парамушире. Токио, Токио, я устал. Прошу прислать…» Далее переводчик не разобрал… Неизвестный передатчик еще несколько раз выходил в эфир. Сообщения ограничивались кратковременной передачей нерасшифрованных цифровых групп.

По распоряжению Семена Игнатьева группа контрразведчиков, усиленная связистами, немедленно вылетела с Камчатки на Шумшу. Чекисты опоздали. Радиостанция передачи прекратила. Удалось обнаружить лишь место, с которого она работала.

Но и на этом неприятные для сотрудников МГБ открытия, связанные с неизвестными передатчиками на Северных Курилах, не завершились. Чуть позже, при разборке разрушенного дома в городе Северо-Курильске, на острове Парамушир, военнослужащие обнаружили обломки радиостанции. Их вначале передали в особый отдел дислоцированной на острове 6-й артиллерийско-пулеметной дивизии, а оттуда на Камчатку – в подразделение радиоконтрразведки. Его сотрудники установили, что найденные обломки являются деталями мощного радиопередающего устройства японского производства.

Камчатские чекисты вновь вылетели на Курилы. Они работали с находившимися на Парамушире сотрудниками Сахалинского УМГБ. Чекисты установили, что квартиру, в которой нашли обломки радиостанции, до цунами занимал одинокий кореец, живший на острове как минимум с середины 30-х годов, то есть в тот период, когда Курилы принадлежали Японии.

Выяснилась и еще одна интересная деталь. Соседи странной квартиры неоднократно сообщали начальнику Северо-Курильского отделения МГБ старшему лейтенанту С. Дергачёву, что из-за стены постоянно, либо поздним вечером, либо ранним утром, слышен писк морзянки. Молодой сотрудник сообщения граждан не проверил, что в конечном итоге обернулось для него большими неприятностями. Корейца, несмотря на усилия сотрудников МГБ и милиции всех регионов и населенных пунктов, в которые вывозили курильских беженцев, найти не удалось.

Но из неприятных открытий органы государственной безопасности сделали вывод. Камчатские радиоконтрразведчики начали скрупулезно прослушивать Курилы. Как оказалось, не зря.

В эфире метеостанция острова Симушир

О задержании на острове Симушир агента военной разведки США (РУМО) Артема Богодухова оставил воспоминания капитан Курмат Рахимов. Он в период описываемых событий, в ноябре 1953 года, занимал должность заместителя по разведке коменданта дислоцированной на острове Симушир 1-й комендатуры Камчатского пограничного отряда (ныне это зона ответственности Пограничного управления ФСБ России по Сахалинской области).

На острове располагались управление комендатуры и две пограничные заставы. Сегодня Симушир не имеет постоянного населения, но в середине 50-х годов на нём проживало несколько тысяч человек. Поселок китобоев Скалистый в сезон охоты на морского зверя (с апреля по сентябрь) насчитывал около полутора тысяч жителей. На зиму в нём оставалось не более двухсот человек. В поселке, кроме первой пограничной заставы комендатуры, дислоцировался дивизион катеров и самоходных барж ВМФ, который обеспечивал снабжение других расположенных на острове частей Министерства обороны СССР.

Вторая пограничная застава располагалась на Охотском побережье, в бывшей казарме японской армии. Электричеством наше подразделение продолжала исправно снабжать крохотная ГЭС, построенная около двух десятков лет на торопливо бегущей к морю речушке прежними владельцами острова. И, несмотря на то, что гидроэлектростанцию давно никто не ремонтировал, она надежно обеспечивала заставу светом и теплом.

Управление комендатуры дислоцировалось на северной оконечности острова, почти на равном удалении от обоих подчиненных застав, расстояние до каждой из которых измерялось двумя днями пешего пути. Служебные и жилые помещения комендатуры неизвестный планировщик в беспорядке разбросал на берегу бухты Броутона. К ней и подошел 23 ноября 1953 года пограничный сторожевой корабль «Дзержинский».

Об истинной цели его похода на Симушир в условиях начавшихся осенних штормов на острове знал только Курмат Рахимов. Неделей раньше капитан получил шифровку разведотдела Камчатского пограничного отряда с грифом «совершенно секретно», предписывающую оказать всестороннюю помощь группе офицеров, состоящей из двух сотрудников органов государственной безопасности и двух пограничников. Телеграмма кратко сообщала и о целях их миссии: поиск агентурной радиостанции. Подробности капитан Рахимов узнает позже.

В конце октября радиоконтрразведчики Камчатки запеленговали регулярный радиообмен между двумя передатчиками. Сеансы связи проходили утром, между 10 и 11 часами. Первая радиостанция работала из района двух Курильских островов – Кетой и Симушир, вторая находилась на острове Хоккайдо. На нём, в пригороде Саппоро, дислоцировался 37-й отдел американской военной разведки, при котором в условиях Корейской войны 1950–1953 годов и некоторое время после её окончания предельно активно работала шпионская школа.

Она каждые четыре месяца забрасывала до двух десятков подготовленных агентов по нескольким направлениям. Основными точками выступали Китай, а также КНДР, но и Советский Союз не оставался без внимания. При разведшколе действовал мощный радиоцентр, который поддерживал связь с заброшенной в три страны агентурой.

Добраться до большинства Курильских островов в те годы можно было только морем. Поэтому ПСКР «Дзержинский», готовившийся после напряженной летней кампании встать на ремонт, начали срочно готовить к новому походу…

На Кетой, представляющий собой поднимающиеся из океанской глубины вершины двух вулканов, оперативная группа высадилась без особых приключений. Агентурной радиостанции на нём не оказалось. «Дзержинский» взял курс на расположенный в 15 милях юго-западнее Симушир.

Океан уже изрядно волновался, но всё-таки позволил кораблю пройти вдоль восточного побережья острова. Пеленгатор показал, что агентурный передатчик работает на метеостанции «Косточко», расположенной на одноименном перешейке. На нём также располагалась рота радиотехнической службы ПВО, просуществовавшая до 1993 года.

Перешеек находился на участке второй заставы. Её начальник старший лейтенант Владимир Аргудаев сообщил, что у них погода хоть и свежая, но высадиться на берег позволяет. На траверз заставы «Дзержинский» встал 26 ноября. Шлюпку, на которой высаживалась на берег сводная оперативная группа, дважды накрывало волной, но никого не смыло. Гостей из Петропавловска обогрели и обсушили. Личному составу сообщили, что на остров прибыла инспекторская группа из Петропавловска для проверки комендатуры.

«Дзержинский», подняв вернувшуюся к нему шлюпку, которую едва не разбило о борт ПСКРа, взял курс на Камчатку. Командир не мог себе позволить долго оставаться в штормовом море на корабле, требующем ремонта.

Оперативная группа, к которой присоединился капитан Рахимов, к перешейку вышла утром следующего дня. Их сопровождали трое бойцов и собачья упряжка, перевозившая доставленное с Камчатки оборудование. Стоявшая с утра прекрасная погода позволяла надеяться, что к ночи группа сможет добраться до пункта назначения, но часам к 12 налетел буран.

«Стало темно как ночью. Идем след в след, наступаем на лыжи впереди идущего, а самого человека не видно… Ветер крутит, невозможно понять, откуда дует, крупные хлопья снега бьют по лицу так, что глаза невозможно открыть», – вспоминал Курмат Рахимов.

Каким-то чудом группе удалось разыскать пункт обогрева. Они специально создавались пограничниками для такой ситуации. В полуземлянках держали постоянно обновляемые запасы дров, воды и продуктов. В пункте обогрева заночевали. К утру погода улучшилась. Прибывшие с Камчатки офицеры развернули пеленгатор. Агентурная радиостанция их ожиданий не обманула. Вышла на связь, как всегда, между 10 и 11 часами утра.

Путь продолжили, но уже не поторопились. Решили заночевать в следующем пункте обогрева, в четырех километрах от метеостанции, чтобы утром застать радиста во время сеанса связи.

План оперативной группы удался. Радиста захватили во время сеанса связи. Ему пришлось сознаться в работе на американскую разведку.

Радистом оказался Артем Степанович Богодухов, родившийся в семье русского белоэмигранта в 1925 году в городе Сикука, ныне Поронайск, на Южном Сахалине, который по результатам Портсмутского мира 1905 года отошел к японцам. Отец будущего шпиона до революции имел приличный бизнес, связанный с заготовкой леса и его переработкой.

Когда в 1922 году стало ясно, что белому движению и иностранной интервенции в Приморье приходит конец, лесопромышленник с женой поспешил убраться на принадлежащую японцам часть Сахалина. В середине Второй мировой войны они скончались, оставив сыну небольшое наследство, которого хватило для оплаты учебы в токийском институте связи, который под названием университет электросвязи существует и поныне.

После окончания вуза Богодухов трудился на одном из предприятий компании «Митсубиси», где на него в 1949 году и вышли сотрудники военной разведки США. От предложения американских оккупационных властей потомок русских эмигрантов отказаться не мог.

После непродолжительной подготовки Богодухова забросили на Сахалин с рекомендацией устроиться на работу связистом. Эту часть задания РУМО шпиону удалось выполнить. Профессиональные навыки, полученные в институте, позволили Богодухову найти работу в метеослужбе, а затем перевестись начальником радиостанции на Симушир. Как установили прибывшие с Камчатки специалисты, шпион сумел серьезно усовершенствовать передатчик метеостанции.

Когда Богодухову на второй день после задержания предложили сотрудничать с советскими органами безопасности, он согласился не раздумывая. Для него составили текст радиограммы для передачи в Саппоро. Хозяева из 37-го центра РУМО агенту ответили.

На третьем или четвертом сеансе связи Богодухов по настоянию советской стороны сообщил на Хоккайдо о появившейся у него возможности перевестись в Петропавловск-Камчатский и просил разрешения на переезд. В РУМО некоторое время размышляли, потом согласие дали.

Сеансы радиосвязи продолжались еще несколько дней, затем Саппоро перестало отвечать на позывные Богодухова. Оперативная группа не исключала передачи их подопечным зашифрованного сигнала о провале.

Четверо прибывших с Камчатки офицеров вместе с задержанным шпионом оставались на острове до марта. Командиры кораблей не решались идти через зимний штормовой океан из Петропавловска к Симуширу. На заставе для шпиона-неудачника соорудили нечто вроде камеры, в которую его запирали только на ночь. Из-за отсутствия других радистов Богодухова даже время от времени отправляли на метеостанцию, откуда он под контролем чекистов передавал на Большую землю результаты наблюдений за погодой.

Курмат Рахимов считает провал шпиона неизбежным, даже если бы его радиообмены прошли мимо внимания Камчатки. На метеостанции обратили внимание на странности в работе радиста и готовились о них сообщить пограничникам.

Богодухов начал закрываться в одно и то же время в радиорубке, работал на прием и передачу, однако никаких входящих и исходящих документов в специальном журнале не регистрировал.

Во второй половине марта к острову подошел сторожевой корабль и забрал оперативную группу и задержанного ею шпиона. Вскоре Симушир покинул и капитан Рахимов. Крайне необычного продолжения истории, связанной с метеостанцией «Косточко», он уже не застал. На ней в марте 1955 года вновь задержали радиста, который инициативно установил связь с военной разведкой США.

Золото «Малайского тигра»

Трудно предположить причину, по которой американская военная разведка рискнула после провала обратить внимание на предложение о сотрудничестве, поступившее с метеостанции «Косточко». Но в нашей истории именно это и произошло.

Возможно риск, на который пошли американцы, объясняется подготовкой Соединенными Штатами атомной войны против Советского Союза. Основным средством доставки оружия массового поражения в этот период оставалась авиация. Для неё огромное значение имел погодный фактор. По этой причине актуальная информация с метеостанции, расположенной на вероятном маршруте полетов стратегических бомбардировщиков к берегам СССР, представляла для ВВС США несомненный интерес.

Можно предположить и авантюрный повод внимания американцев к Курильским островам. Янки несомненно знали об исчезнувших «сокровищах Ямаситы». Такое собирательное название в честь генерала Томоюки Ямасита по прозвищу «Малайский тигр» получили ценности, награбленные японцами в оккупированной части Юго-Восточной Азии в годы Второй мировой войны. Они исчезли и до сих пор не найдены. Согласно бытующей версии, японцы, предчувствуя поражение в войне, сокровища где-то спрятали. В числе мест, где могут находиться ценности, чаще всего называют Филиппины, но не исключаются и Курильские острова.

«Сокровища Ямаситы» до сего дня не дают покоя многим зарубежным да и российским кладоискателям. Не берусь судить, насколько легенда о сокровищах Ямаситы соответствует действительности, но автор этих строк знает не менее десятка задокументированных случаев появления в послевоенный период на Северных и Центральных Курилах странных людей азиатской внешности, стремившихся сохранить инкогнито. Отмечена даже посадка легкомоторного самолета 13 сентября 1975 года на южной оконечности Парамушира, в районе мыса Васильева. На борту самолета находились двое австралийцев. В их багаже нашли японскую карту острова периода Второй мировой войны.

На Симушире также фиксировались тайные посещения острова его бывшими хозяевами, но нет доказательств взаимосвязи их визитов с американской разведкой и спецслужбами Японии.

В тюрьму на льготных условиях…

Операция по задержанию второго агента РУМО, получившая кодовое название «Аванс», очень похожа на события ноября 1953 года. О ней в книге «Летопись славных дел чекистов Хабаровского края» рассказывает полковник в отставке И. Полковников. Вспоминает о задержании агента американской разведки Станислава Пономаренко, кстати, тоже уроженца Украины, в мемуарах и возглавлявший в этот период Управление КГБ при Совете Министров СССР по Камчатской области полковник Антон Лихачёв.

Оперативно-розыскную группу, которая 7 марта 1955 года из Хабаровска прилетела в Петропавловск, возглавлял подполковник Носенков. Неделей ранее служба радиоконтрразведки в Петропавловске-Камчатском зафиксировала выход в эфир неизвестного передатчика, который работал с позывными радиолюбителей американской армии. За короткий срок неизвестная станция передала открытым текстом на английском языке четыре сообщения. Проверка подтвердила секретный характер переданной информации.

В радиограмме, направленной 1 марта в адрес американской радиостанции «КА2КС», находящейся в Йокогаме, например, сообщалось, что на острове Тараку (ныне Полонского) действует разведцентр пограничников, который занимается агентурной работой.

Пеленгация позволила установить место, с которого работал неизвестный передатчик. Им оказался остров Симушир. Центральный аппарат Комитета государственной безопасности принял решение направить на Курилы совместную оперативно-розыскную группу, состоящую из сотрудников хабаровского и камчатского управлений КГБ.

В море они вышли в ночь на 7 марта. На Симушир их доставил морской тральщик, незадолго до этих событий переданный из состава Военно-морского флота пограничникам.

«Часть группы скрытно высадилась на остров и организовала контроль эфира, – пишет И. Полковников. – Очередная перехваченная телеграмма содержала данные о морском дивизионе пограничников на острове Шикотан. Эта информация позволила установить личность радиста».

Им оказался шпион-инициативник 24-летний Станислав Пономаренко. С 1952 по 1954 годы он работал на радиостанции гидрометеорологической службы Шикотана. Связист неоднократно просился перевести его на остров Зеленый, находившийся вблизи берегов Японии. Но вместо Зеленого Станислава Пономаренко направили на Симушир.

Шпиона задержали 13 марта во время очередного радиообмена с американской стороной.

По словам И. Полковникова, Станислав Пономаренко признался в связях с американской разведкой, получении от неё шифров и передаче собранной информации.

В книге «Летопись славных дел чекистов Хабаровского края» достаточно подробно описывается дальнейшая судьба задержанного:

«Пономаренко был готов искупить свою вину. Поэтому было решено использовать его в радиоигре с противником, и 14 марта задержанный вновь вышел на связь с разведцентром. Игра с американскими спецслужбами продолжалась под контролем УКГБ более четырех месяцев.

В августе 1955 года военный трибунал приговорил С. Пономаренко как изменника Родины к 10 годам исправительно-трудовых лагерей. С санкции Генерального прокурора СССР осужденный содержался на льготных условиях в тюрьме Управления. Операция «Аванс» продолжалась с его помощью до мая 1959 года, когда в неё ввели «двойника» С. Пономаренко.

На роль «двойника» был подготовлен сотрудник Службы радиоконтрразведки, которого оформили радистом на гидрометеостанцию в селе Бичевая (Хабаровский край. – В. С.). Ему удалось установить связь со спецслужбой противника в Западной Германии. Выяснилось, что для связи со своей агентурой она использует средства тайнописи и канал внутрисоюзной переписки. Письма с инструкциями отправлялись из различных городов СССР через сотрудников посольства США в Москве. Тайнописный текст прописывался крупным шрифтом поверх текста открытых писем, имитировавших переписку двух закадычных друзей.

В ходе операции был выявлен подставной адрес американской разведки в Западной Германии, который был взят на контроль Центром.

Оперативную игру прекратили в марте 1960 года, когда все её возможности были исчерпаны».

Но подрывная деятельность западных спецслужб против нашей страны продолжалась, то чуть затихая, то набирая бешеные обороты ненависти, как в наши дни…

Владимир СЛАБУКА