(Продолжение. Начало «В» от 10.11.2021, от 17.11.2021, от 24.11.2021,  от 1.12,2021)

Часть V

Ноябрьское наступление советских войск на Тихвин и Волхов заставило Гитлера перебрасывать резервы, в которых так нуждался фон Бок, под осажденный Ленинград. Группа армий «Север» в ноябре и декабре получил полнокровный танковый полк, основу которого составляли 92 Т-III и Т-IV, а также четыре свежие пехотные и одну охранную дивизии, в том числе 215-ю и 81-ю ПД, переброшенные из Франции.

В число подкреплений, усиливших волховскую группировку гитлеровцев, вошла 250-я пехотная дивизия, сформированная из испанцев, больше известная в нашей исторической литературе под названием «Голубая дивизия» диктатора Франсиско Франко.

Рокоссовскому не поверили…

На центральном участке фронта в первой половине ноября Ставка осуществила несколько контрнаступательных операций. Их проведение, по поздним признаниям маршала Жукова, являлось ошибочным. Дескать, результатов удары по немцам не принесли. Но тут же Георгий Жуков делает одну существенную оговорку, касающуюся действий 49-й армии в районе Серпухова против 4-й полевой армии вермахта под командованием фельдмаршала Гюнтера фон Клюге.

Действия советской ударной группировки в составе трех стрелковых дивизий со средствами усиления оказались столь удачными, что 4-я армия немцев в ходе второго наступления гитлеровцев на Москву оказалась не в состоянии своевременно поддержать действия соседей – 2-й танковой армии и 4-й танковой группы. Клюге перешел к активным действиям только в декабре, когда исход битвы на подступах к советской столице был предрешен. Такую отдачу от частных советских контрнаступательных операций трудно не заметить.

Активность проявляли и другие объединения Западного фронта. На участке 16-й армии Константина Рокоссовского проводилась операция по ликвидации скирмановского плацдарма, вклинившегося в оборону наших войск. Здесь располагалась господствующая над местностью высота 260,4, которой в октябрьских боях немцы сумели завладеть. С неё советские тылы просматривались на десятки километров. К 14 ноября войскам Рокоссовского удалось ликвидировать скирмановский плацдарм и вернуть господствующую высоту.

Нельзя исключать, что именно активные действия Западного фронта заставили фон Бока пересмотреть перспективы относительно захвата Москвы.

30 октября командующий группой армий «Центр» подписывает директиву о продолжении операции «Тайфун». В ней уточняются прежние задачи на окружение Москвы. Но на совещании начальников штабов групп армий и армий вермахта 13 ноября в Орше, которое собрал начальник штаба сухопутных войск Германии Франц Гальдер, высшие офицеры группы армий «Центр» предлагают наступление на Москву приостановить.

Вот как описывает ход совещания германский историк Клаус Рейнгардт: «Командующие армиями и танковыми группами… не соглашались с целями, поставленными ОКХ. 9-я армия уже перешла к обороне и, учитывая положение, сложившееся на участке 16-й армии, не могла начать наступление. Командующий 3-й танковой группой еще до совещания высказался совершенно определенно против запланированного наступления в направлении Ярославля. Командующий 4-й танковой группой Гёпнер предостерегал от возобновления любой наступательной операции, какие бы цели она ни преследовала. Клюге высказал сомнение, что его армия сможет в ближайшее время предпринять наступление правым флангом. Поэтому он предложил на случай возобновления наступления ввести в действие только 4-ю танковую группу, находящуюся на левом фланге… Начальник штаба Гудериана подполковник Курт фон Либенштейн в ответ на требование Гальдера вести наступление силами 2-й танковой армии до района Горького заявил, что «сейчас не май, и что мы не во Франции».

На фоне всего этого трудно согласиться с выводами Георгия Жукова о нецелесообразности предпринятых контрударов в полосе Западного фронта. Вполне возможно, что негативное отношение к ним маршала обусловлено тем, что идея об их проведении исходила не от командования Западного фронта, а от Ставки и Генерального штаба РККА.

Вообще в главе «Воспоминаний и размышлений», посвященных Московской битве, при внимательном прочтении обнаруживается немало противоречий и явных натяжек. Возможно, что над автором мемуаров и его литературными обработчиками довлел партийно-социальный заказ.

Вот что пишет Георгий Константинович о втором этапе битвы за Москву: «В начале ноября нам удалось своевременно установить сосредоточение ударных группировок противника на флангах нашего фронта обороны. В результате было правильно определено направление главных ударов врага. Ударному кулаку противника мы противопоставили глубоко эшелонированную оборону, оснащенную достаточным количеством противотанковых и инженерных средств. Здесь же, на самых опасных направлениях, сосредоточились все наши основные танковые части».

Это утверждение верно лишь отчасти, а именно в отношении только левого фланга Западного фронта. Но на южном фасе и не требовалось особого предвидения, чтобы предугадать действия Гудериана, изготовившегося вновь ударить на Тульском направлении. А вот в том, что касается севера, правого фланга, то здесь действия немцев для советского командования вновь стали неприятным сюрпризом.

Второе наступление гитлеровцев на Москву началось 15 ноября с удара переброшенных из-под Калинина двух танковых и одной моторизованной дивизии 3-й ТГр. по 107-й мотострелковой дивизии полковника Порфирия Чанчибадзе. Соединение, входившее в состав 30-й армии Калининского фронта, насчитывало всего 2 тысячи человек, 7 орудий, 20 пулеметов и 13 танков, в том числе один Т-34 и один КВ. Участок обороны дивизии составлял 30 километров. Какие уж тут «определение направления главных ударов» и «глубоко эшелонированная оборона».

Неготовая к бешеному напору немцев 30-я армия начала отходить, обнажая правый фланг армии Константина Рокоссовского. А против самой 16-й армии перешла в наступление 4-я танковая группа немцев. Вновь на волоколамском направлении возникла угроза широкого прорыва фронта. Фланги 30-й и 16-й армий расходились, освобождая немцам путь на Москву. Сам Георгий Жуков в воспоминаниях сообщает, что для того чтобы закрыть брешь, на угрожающее направление перебрасывали отдельные группы танков, солдат с противотанковыми ружьями, артиллерию и т.д. Но они, конечно, не смогли бы остановить немцев, если бы Ставка вовремя не озаботилась формированием на этом направлении 1-й ударной армии, которая и начала выдвижение к линии фронта. Параллельно шло усиление 16-й и 30-й армий. Последняя с 17 ноября вошла в состав Западного фронта.

О том, что командование Западного фронта оказалось не на высоте, подтверждает и Константин Рокоссовский в мемуарах «Солдатский долг».

Он пишет: «К началу вражеского наступления у нас были собраны довольно точные данные о группировке немецко-фашистских войск. Против 16-й армии немцы сосредоточили 5-й армейский, 46-й и 40-й моторизованные корпуса 4-й танковой группы. Севернее Волоколамска занимали исходное положение 106-я и 35-я пехотные дивизии. На участке западнее и юго-восточнее Волоколамска против левого фланга нашей армии развернулись четыре танковые дивизии – 2-я, 11-я, 5-я и 10-я – и моторизованная дивизия СС под названием «Рейх». Об этом неоднократно докладывалось в штаб фронта. Там, видимо, склонны были считать, что наши донесения преувеличивают силы противника. Мы, конечно, понимали товарищей. Им хотелось, чтобы сил у противника было меньше. Да ведь и мы не возражали бы против этого. Но пленные, взятые под Скирманово и на других участках, подтверждали наши сведения. Приходилось считаться с фактами и готовиться к худшему. Успокаивать себя и войска мы не имели права».

Как мы убедились, Константин Рокоссовский оказался прав. Мощный бронированный кулак немцев в очередной раз ударил там, где не ждали…

Фронт двинулся на запад

В ноябрьских боях немцы пытались использовать те преимущества, которые давала скованная морозом почва. Танки противника теперь имели возможность двигаться вне дорог, а поэтому механизированные соединения активно маневрировали, обходя населенные пункты и опорные узлы обороны наших войск. В ответ в 16-й армии стали применять тактику кочующих батарей, танковых групп и небольших стрелково-саперных подразделений, подготовленных к борьбе с бронетехникой противника. Мобильные группы перехватывали вражеские танки, и, по мере возможности, уничтожали их, или оказывались уничтоженными сами. Потери противника возросли, но его движение на восток продолжалось.

Интересно, что в мемуарах наших военачальников много рассказывается о действиях авиации противника. В свою очередь немецкие авторы упирают на активность советских ВВС. Известно, что в ходе второго наступления на Москву Гитлер, выполняя обещание, данное Муссолини, перебросил воздушный флот фельдмаршала Альберта Кессельринга из России на Средиземное море. После этого советская авиация сумела добиться определенного господства в воздухе, чем немало помогла наземным войскам, избавленным от постоянного присутствия в небе ударных самолетов немцев. Но такое соотношение ВВС Красной Армии и Люфтваффе сложилось только на московском направлении. В целом германское господство в воздухе на Восточном фронте сохранится едва ли не до лета 1944 года…

К 18 ноября на левом фланге К. Рокоссовского с вводом противником свежих сил возникла угрожающая ситуация. Немцы, продвигаясь по шоссе Волоколамск – Москва, получили реальный шанс оказаться глубоко в тылу 16-й армии. Чтобы нейтрализовать возникшую угрозу К. Рокоссовский предпринял контрудар силами 78-й стрелковой дивизии Афанасия Белобородова. Решительный удар соединения во фланг противника спас положение. Дивизия, которой предстоит стать 9-й гвардейской, и в дальнейшем будет отважно сражаться. На последнем этапе немецкого наступления на Москву, 2–3 декабря ей предстоит вести жестокие бои в районе деревни Селиваниха, где, как утверждает наша историческая литература, немцы понесут потери большие, чем при штурме Парижа.

Но и после успешных действий дивизии А. Белобородова положение и в полосе обороны 16-й армии и по всему Западному фронту оставалось критическим. Возникла угроза выхода немцев на оперативный простор.

Однако Ставка успела сформировать в районе Москвы три резервные армии, о которых рассказано выше. Именно они и остановили немцев на участке Западного фронта, а потом позволили ему перейти в контрнаступление, спланированное Ставкой и Генеральным штабом во главе с Б. Шапошниковым. Кстати, в ходе зимнего наступления Красной Армии наибольших успехов добился Северо-Западный фронт генерал-лейтенанта Павла Курочкина. Его войска наряду с существенным продвижением к западу сумели окружить в районе Демянска около 95 тысяч гитлеровцев, что для начального периода войны прецедентов не имеет.

Ноябрьские дни 1941 года стали новым страшным испытанием для Красной Армии. О сложности ситуации можно судить и по предсмертной записке застрелившегося 20 ноября командира переброшенной из Приморья 58-й танковой дивизии генерал-майора Александра Котлярова: «Общая дезорганизация и потеря управления. Виновны высшие штабы. Не хочу нести ответственность за общий бардак. Отходите на Ямуга (река в Московской области. – Авт.) за противотанковые препятствия, спасайте Москву».

Немцы, несмотря на немыслимые потери с их стороны, рвались к столице Советского Союза. Знай гитлеровцы, что впереди их ожидают свежие дивизии и бригады Красной Армии, они, скорее бы всего, перешли к обороне, но захватчикам казалось, что достаточно еще одной атаки, еще одного введенного в бой батальона, и фронт русских рухнет.

К 30 ноября 2-я танковая дивизия вермахта заняла Красную Поляну, расположенную в 17 километрах от границы Москвы. Ближе всего к столице подошли мотоциклисты 62-го саперного батальона. На какое-то время им удалось ворваться на станцию Химки, которую от Москвы отделяли 16 километров.

И это большее, чего смогли добиться гитлеровцы. Кроме введения в бой свежих армий, Ставка усиливала и объединения, которые в ноябрьских боях понесли громадные потери. Рокоссовский получил в свое распоряжение 354-ю СД. Три свежих стрелковых дивизии пополнили состав 30-й армии. Западный фронт в конце ноября получил 15 отдельных танковых батальонов и дополнительно 100 единиц бронетехники для восполнения потерь в бригадах.

К началу декабря немецкие танковые группы, действующие на правом фланге Западного фронта, выдохлись, и тут решил, что ему пора переходить в наступление командующий 4-й полевой армией Г. Клюге.

1 декабря его соединения северо-западнее Наро-Фоминска прорвали оборону 222-й стрелковой дивизии 33-й советской армии. Дальнейшее наступление немцев вдоль шоссе Минск – Москва почти не встречало сопротивления советских войск в течение двух суток. Беспрепятственное продвижение на восток 258-й дивизии в очередной раз породило у немцев иллюзию близкой победы. 2 декабря фон Бок отмечал, что оборона противника близка к кризису и потребовал от Клюге «максимальным напряжением сил использовать эту проявляющуюся слабость противника». Но уже вечером 3 декабря резервы 33-й советской армии нанесли по гитлеровцам чувствительный удар у деревни Юшково. Чуть позже, обнаружив у себя перед фронтом свежие соединения Красной Армии, Клюге запросил у Бока разрешения на отход, а, получив отказ, начал самостоятельно отводить 20-й и 57-й корпуса.

На южном участке Западного фронта немцы также не смогли добиться успехов, которые бы смогли переломить общую тенденцию к угасанию гитлеровского наступления.

Второй танковой армии немцев 24 ноября удалось внезапным ударом занять Венев и Михайлов, далее Гудериан попытался захватить Каширу, взятие которой позволяла гитлеровцам перехватить переправу через Оку, а также лишить Тулу электроэнергии.

Г. Жуков для нанесения под Каширой контрудара передал командующему 50-й армией кавалерийский корпус П. Белова, последний, в свою очередь, получил мощную авиационную поддержку.

Наши войска перешли в наступление против 17-й танковой дивизии немцев, которая не ожидала активных действий советской стороны. Гитлеровцы отступили. 27 ноября в журнале боевых действий армий «Центр» появилась лаконичная и малоприятная для немцев запись: «Сопротивление противника в районе Каширы заметно усилилось. 17-я танковая дивизия и группа «Эбербах» вынуждены южнее Каширы перейти к обороне. Непрерывные налеты вражеской авиации причиняют значительный урон».

Гудериан предпринял также несколько попыток окружить Тулу. Самой успешной из них стала операция, которая началась 2 декабря. Уже в первый день гитлеровцам удалось перерезать дорогу Москва – Тула. Теперь город оружейников с Большой землей связывала лишь узкая полоса земли шириной 15–20 километров, которую обороняли бойцы и командиры 50-й армии.

Наметившийся успех Гудериана Ставка сумела быстро нейтрализовать. 340-я стрелковая и 112-я танковая дивизии ликвидировали угрозу окружения Тулы. 5 декабря 2-я танковая армия вермахта отказались от активных действий.

Уже упоминавшийся мной германский историк Клаус Рейнгардт так оценивает сложившуюся у немцев к началу декабря ситуацию: «Стало особенно заметно, что ни командование группы армий, ни ОКХ не предусмотрели никаких мер на случай, если наступление окончится неудачей. Бок даже не был проинформирован о дальнейших намерениях ОКХ. Он не знал, как его группа армий должна подготовиться к обороне в зимних условиях, будут ли для неё подтянуты резервы и не следует ли войска отвести на рубеж, сокращающий линию фронта. Тем не менее командование группы армий, несмотря на прекращение операций, не усматривало в сложившейся обстановке никакой серьезной опасности, так как, по его мнению и по мнению ОКХ, противник был обескровлен и не мог перейти в контрнаступление».

Майор вермахта фон Винсковски достаточно поэтично выразил настроения гитлеровских офицеров в декабре 1941 года: «Мы все думали тогда, что наступил период зимней спячки». Красная Армия между тем перешла в контрнаступление. Фронт начал откатываться на запад.

Вопрос, на который пока нет ответа?

 Соотношение потерь в ходе Московской битвы оценивается приблизительно как 1 к 5 не в пользу Красной Армии. Безвозвратные и санитарные потери противника учтены по его собственным данным. Но не слишком ли мы доверяемся немецким источникам?

В уже многократно цитируемых мной дневниках Гальдера регулярно приводятся данные о потерях гитлеровских войск, в том числе в период Московской битвы и последовавших за ней зимних наступательных операциях Красной Армии. Если верить Гальдеру, потери растут незначительно в сравнении с предыдущими боями. Но тут же начальник германского генерального штаба рассказывает о лихорадочных поисках уже в декабре резервов для восточного фронта.

Для пополнения пехотных дивизий вермахта использовали даже строительные батальоны, солдаты которых до сего дня не держали в руках оружия. Расформировывали школы унтер-офицеров, сокращая срок обучения в них до года. Для сравнения напомню, что у нас лейтенантов военного времени готовили за шесть месяцев: «полугодичный ускоренный выпуск – и на петлицы по два «кубаря». Если верить цифрам о потерях Гальдера, то откуда возникла у вермахта необходимость в столь экстренном поиске резервов?

Гитлеровцы сумеют преодолеть возникший у них кризис, и к апрелю 1942 года линия фронта стабилизируется на удалении 100–250 километров от Москвы. Противоборствующие стороны замрут в ожидании летней кампании, стратегическую инициативу в которой вернет себе вермахт.

Для Красной Армии 1942-й станет годом несбывшихся надежд и новых тяжких потерь. О том, почему это произошло, постараемся поразмышлять в одной из следующих наших публикаций…

Константин КОРОТОВ, генеральный директор «Корпорации развития Камчатки»