«Средь суеты и рутины бумажной в каждой судьбе возникает Однажды…»
Сейчас трудно себе представить, что каких-то тридцать лет назад семьи летали на самолетах в отпуск без обратного билета и, чтобы вернуться домой, часами выстаивали очереди в авиакассах курортных городов или мест отдыха. Моя семья не была исключением. Эта важная миссия лежала на плечах отца, крепкого энергичного мужчины, который волшебным образом справлялся с этой непосильной задачей. Но однажды в отпуск мы отправились без него. Зимой того года я очень болела и почти не ходила в школу. Постоянные простуды и ангины сильно ослабили мой организм, поэтому вместо покупки цветного телевизора родители решили летом отвезти меня на теплое море, чтобы оздоровить. Маму на работе отпустили без лишних слов и расспросов, папе летом отпуск не дали. Путевку в краснодарский дом отдыха родители не смогли получить, им удалось «вырвать» у профсоюза научно-исследовательского института, где они оба работали инженерами, право проживания в санатории Кисловодска. Папа собрал все сбережения и отправил нас отдыхать. Не помню, сколько времени мы добирались, но по детским ощущениям дорога заняла целую вечность.
Санаторий, где мы остановились, оказался очень уютным и ухоженным. Многочисленная диковинная растительность, скульптуры и лесенки меня восхищали. Первая половина дня была занята процедурами с грязевыми ваннами, ароматными маслами и минеральной водой, после обеденного сна можно было поиграть в настольные игры или почитать книги в маленьком саду. На завтрак нас кормили жареной капустой и сосисками, в обед подавали борщ и котлеты с картофельным пюре, на ужин подчевали овощным рагу, но даже эти незамысловатые блюда казались каким-то необыкновенными. По мнению поварихи санатория, секрет её кулинарных изысков таился в букете кавказских специй и трав. Однако спустя неделю однообразная еда надоела, и мы с мамой стали ужинать в городских кафе.
Прогуливаясь по паркам, мама узнала у местных жителей адрес авиакасс и за пять дней до окончания отдыха мы отправились за покупкой обратных билетов домой. Наш санаторий находился на окраине города, поэтому, чтобы добраться до авиакасс, нам пришлось преодолеть несколько остановок на трамвае и пройти пешком около пятнадцати минут. На входе в нужное нам учреждение толпился народ. Мама попыталась зайти внутрь, но возмущенные люди потребовали искать крайних на улице. Когда мама заняла очередь, время будто остановилось. Спустя несколько часов мы зашли в здание, но сразу поняли, что, несмотря на жару, снаружи было находиться гораздо комфортнее. Малюсенькие окна, расположенные под потолком, были закрыты, из десяти касс работали только две. Уставшие от ожидания потенциальные пассажиры толпились и что-то кричали. В помещении было душно и пахло потом. Мне стало страшно, и я взяла маму за руку. Она, увидев место на деревянной скамейке возле входной двери, скомандовала быстро занять его и немного отдохнуть. Я не хотела отпускать руку мамы, но, понимая, что сильно устала от трехчасового стояния на ногах, проскользнула среди тучных мужчин и села на лавку. Спустя несколько минут толпа стала кричать и возмущаться, потому что у кассирш начался часовой перерыв на обед. Мама вернулась ко мне и предложила найти уборную и ларек с мороженым. Мы отлучились на четверть часа, но после возвращения не смогли найти мужчин, за которыми занимали очередь. Обозленная толпа лишь подшучивала над тщетными поисками мамы найти знакомые лица в толпе, одетой в одинаковые белые одежды изо льна. Повторно занимать очередь было бессмысленным занятием – слишком много народу прибавилось за время обеда, поэтому мы решили вернуться в авиакассы на следующий день, который тоже не принес успеха. На третьи сутки мама попросила меня занять вторую очередь и внимательно запоминать людей вокруг. За час до обеденного перерыва мама первой добралась до кассы и закричала моё имя, я не знала, как поступить, но на всякий случай предупредила женщину рядом, что скоро вернусь. Пробираясь сквозь толпу, я вдруг услышала истошный крик мамы. Я испугалась и, растолкав людей, подбежала к ней. Она стояла лицом к толпе и кричала в голос: «Помогите, деньги украли!» «Дура, не надо спать в курортном городе, стоит, сумку раззявила», – послышался чей-то мужской голос в толпе. «Люди, люди, кто видел, помогите, это были последние деньги», – рыдала мама. Однако равнодушный народ только помотал головами и просил отойти от кассы.
Мы вышли на воздух, где мама безвольно бухнулась на лавку и зарыдала в голос. Я не знала, что сказать, села рядом и ждала, когда мама немного успокоилась. Она действительно вскоре вытерла слезы, взяла меня за руку, и мы отправились в санаторий. По дороге она молчала и всё время всхлипывала. Добравшись до места нашего отдыха, мама заметила повариху, с которой частенько вела непринужденные беседы, и снова расплакалась. Румяная женщина отвела нас в свою подсобку, налила маме рюмочку коньяка и попросила подробно рассказать о причине слез.
Мама объяснила, что деньги на обратную дорогу она хранила в носовом платочке, который прятала в бюстгальтере, но перед покупкой билетов, чтобы не выглядеть пошло, выложила их в кошелек. Пытаясь опередить наглого мужчину позади себя, она открыла ридикюль, чтобы вытащить паспорт и передать его в кассу, но вдруг почувствовала резкий толчок. Мама решила поставить на место хама, стала крутить головой и не смотрела на сумку, а когда кассирша объявила стоимость билетов, обнаружила отсутствие кошелька и пропажу денег. «Почему ты не вызвала милицию?» – спросила повариха. «Что я им скажу, кого обвиню, где найду свидетелей?» – заикаясь, ответила мама. «Не переживай эти деньги ворам радости и счастья не принесут», – заявила женщина. Мама закрыла руками лицо и снова заплакала. До отъезда из санатория оставалось два дня.
Повариха оказалась доброй и предприимчивой женщиной. Она помогла связаться с отцом, заказав телефонный звонок в местном переговорном пункте, позволила пожить несколько дней в её роскошном доме до получения денежного перевода из родного города, «достала» обратные билеты и проводила нас в аэропорт. Мама всё время удивлялась возможностям этой женщины с обыкновенной профессией, но та утверждала, что всё дело в дружной семье. Её сын работал таксисом, невестка трудилась заведующей производством завода минеральных вод, а младшая сестра возглавляла местный рынок.
Восхищенные заботой абсолютно чужих людей, мы вернулись домой. Мама с жаром рассказывала отцу все хитросплетения нашего обратного пути и попросила выслать поварихе денежное вознаграждение за проявленную заботу или посылку с местными деликатесами. За проживание в доме, где нас угощали и дали кров, такси и прочие услуги мы не заплатили ни одного рубля. «От барыг не убудет», – отмахиваясь отвечал отец. Мама объясняла, что за добро всё равно нужно платить, даже если его получили от чистого сердца и бесплатно. Она пыталась донести, что мы обязаны этой женщине, но папа только отнекивался и требовал прекратить этот нелепый разговор. «Такие, как твоя повариха сами воруют или грабят женщин в авиакассах. Уверен, она была наводчицей. А её какой-нибудь сынок или племянник – исполнителем. Ведь она знала, что у тебя были деньги», – язвительно не унимался отец. В ответ мама задавала вопрос: «Тогда зачем она нас с дочерью приютила и помогла вернуться домой?» «Не знаю, стыдно стало, наверное», – неуверенно отвечал отец. Спустя несколько недель споры по этому поводу в семье происходили всё реже, с наступлением зимы вовсе прекратились. Поездка в Кисловодск действительно пошла мне на пользу, до следующего лета я не болела. Однако события осени, когда я пошла учиться в седьмой класс, оказались значительно страшнее любой простуды.
В середине сентября приятель отца купил машину. Вишневая девятка была заветной мечтой многих мужчин того времени. Приятели собрались выпить по такому случаю в тесной компании сразу после получения ключей, но в ближайшие выходные планировали отпраздновать событие семьями в домашней обстановке. Мама собрала закуску и попросила отца долго не задерживаться, но супруг дома не появился даже после наступления полуночи. Она позвонила домой приятелям отца и с ужасом узнала от их жен, что изрядно выпившие участники мероприятия давно почивали в своих кроватях. Обеспокоенная женщина стала уточнять место проведения попойки, но те не смогли объяснить, где мужики «отдыхали» душой.
Утром отца нашли мертвым на водительском сиденье новенькой машины в соседском гараже, где он угорел от выхлопных газов. Проспавшись, друзья рассказали, что стол накрыли рядом с авто, чтобы как следует её «обмыть». Отец быстро набрался и решил немного вздремнуть внутри авто. Когда мужчины засобирались домой, они не смогли разбудить отца и решили оставить его до утра. Кто завел двигатель в машине, так и не узнали. Возможно, нетрезвые приятели побоялись заморозить спящего друга и решили включить печку. Может, под утро он сам спросонья повернул ключ в замке зажигания. Но эксперты сделали вывод о несчастном случае, и дело закрыли.
С тех пор маму будто подменили. Она стала винить себя в смерти мужа, говорила, что должна была рассчитаться с теми людьми из Кисловодска и теперь получила плату за свой неблагодарный поступок и потеряла мужчину, которого любила. Все вокруг пытались напомнить о роковом стечении обстоятельств и обыкновенной человеческой глупости, но мама не унималась и вскоре нашла утешение на дне бутылки. В институте её жалели, закрывали глаза на запои, прощали, но спустя несколько лет её должность в научном отделе сократили, предложив маме должность уборщицы. Она согласилась, но частенько просила меня подменить её на «новой» работе.
После окончания школы, понимая, что не осилю учебу в техникуме или институте, я нашла работу, позволяющую вести домашнее хозяйство. В детском саду, который находился рядом с домом, где мы жили с мамой, требовалась помощница поварихи и вечерняя уборщица. Пройдя медицинское обследование и получив санитарную книжку, я смогла занять обе ставки. Днем я чистила картошку и мыла посуду. Полногрудая начальница хвалила мою расторопность и, узнав о семейных проблемах, позволяла брать навынос немного продуктов. По вечерам я мыла полы в детском учреждении, где познакомилась с ночным сторожем Варварой Ильиничной. Её рабочая кандейка была заставлена иконами, однако она много говорила об энергии человека, предметов и мыслей, видимо, не очень полагаясь на Бога.
Однажды она увидела скомканные деньги, которые я вытащила из кармана джинсов, чтобы отсчитать нужную сумму для покупки свежего батона, и буквально накинулась на меня. «Почему ты не уважаешь деньги?» – вдруг заявила Варвара Ильинична. Я растерялась и пожала плечами. Женщина посадила меня рядом с собой и объяснила, что деньги приходят к тому, кто бережно относится к банкнотам и легко с ними расстается. Она достала из сумки своё красивое портмоне красного цвета и показала содержимое внутри. Все банкноты лежали аккуратно и последовательно разложены от меньшего до крупного номинала. «Вы богатая женщина?» – язвительно спросила я. «Нет, конечно, но я ни в чём не нуждаюсь», – ответила Варвара Ильинична. Она объяснила, что получает помощь от своих взрослых сыновей, но работает от скуки. Несколько лет назад Варвара Ильинична, прожившая с мужем всю жизнь, овдовела. Она тяжело пережила потерю родного человека и неохотно оставалась в квартире одна. Днем в гости приходили внуки или пожилые подруги, а после заката душу терзало одиночество. Со временем сердечная боль утихла, оставив после себя бессонницу.
Я рассказала историю про кражу денег в авиакассах, после которой всё в жизни нашей семьи пошло наперекосяк, и, к своему удивлению, обвинила в бедах мамин кошелек, привлекший внимание вора. «Лучше бы мама держала деньги в нижнем белье, чем думала о манерах», – заключила я. Варвара Ильинична рассказала эпизод из своей жизни, когда стала жертвой воришек в продуктовом магазине. Первую заработную плату она положила в старенький потертый кошелек с замком «поцелуйчик» и отправилась в гастроном. Молодая учительница хотела побаловать своих родителей вкусной колбасой и долго рассматривала мясные деликатесы на прилавках, но, когда очередь в кассу подошла, кошелька в сумке не оказалось. Девушка была не из робкого десятка и отправилась в милицию для поиска преступника, где встретила молодого лейтенанта, вскоре ставшего её супругом и отцом двоих детей. Воришку так и не нашли, но с тех пор влюбленная пара благодарила его за встречу длиною в жизнь.
«Пускай кошелек ни при чём, – согласилась я. – Тогда мама права и нашу семью постигло несчастье из-за неблагодарности, которую мы допустили?» «Я так не думаю», – ответила Варвара Ильинична. Она считала, что повариха из Кисловодска помогла нам от чистого сердца и не ждала вознаграждения. Ведь добро, которое делают люди, обязательно к ним возвращается. «Точно так же, как и зло», – добавила она. Мне нужно было бежать в институт, чтобы вымыть полы вместо мамы, которая несколько дней подряд, мягко говоря, «была не в форме». Я поблагодарила Варвару Ильиничну за интересную беседу и предложила продолжить спор на её следующей вахте.
Несколько дней я размышляла над словами взрослой женщины, пыталась поговорить с мамой, но натыкалась на её самобичевание и слезы. Она не могла или не хотела справиться с горем. После очередной истерики и запоя мне стало понятно, что без медицинской помощи маму не спасти. В специализированном диспансере мне предложили официально поставить её на учет или анонимно начать дорогостоящее лечение. Ставить на маме клеймо алкоголика и портить ей жизнь я не хотела, поэтому стала искать дополнительный заработок. Варвара Ильинична с кем-то поговорила и устроила меня на полставки мыть полы в местном аэропорту.
С тех пор, когда мы с мамой летали в Кисловодск, прошло больше шести лет. Сотрудники авиагавани утверждали, что здесь всё осталось по-прежнему, но я ничего не могла узнать. Огромный зал для регистрации пассажиров оказался небольшим, коридоры и проходы – узенькими и маленькими. Моя смена начиналась в 22:00 и заканчивалась к полуночи. В это время аэропорт пустел. Я почти в одиночестве наводила чистоту в основных залах и радовалась приличной доплате. Мне казалось, я быстро смогу набрать нужную сумму для лечения мамы, но она, убираясь в институте, случайно разбила стеклянные дверцы какого-то шкафа и вовсе осталась без работы. Мы стали жить только на мои доходы.
Однажды я приехала в аэропорт и обнаружила толпу людей, ждавших своего рейса целый день из-за непогоды. К вечеру сильный ветер утих, и появилась надежда отправить пассажиров в пункт назначения. Сотрудники авиагавани явно нервничали и хотели побыстрее избавиться от непрошенных гостей и разойтись по домам. Когда объявили регистрацию, началась суета и давка. Маленькие дети кричали, взрослые пытались сдать багаж без очереди.
Я собрала мусор, набрала ведро воды и присела в сторонке, чтобы подождать, пока народ схлынет. Наблюдая за людьми в очереди, я понимала, что все очень устали от длительного ожидания, но всё равно им завидовала. Рейс отправлялся в Москву, где я была в детстве только проездом и толком ничего не помнила, но глядя передачи по телевизору про столицу, я знала, что это был красивый город, в котором, по моему мнению, должны были жить счастливые люди. Вдруг кто-то споткнулся о ведро воды, оборвав мои мимолетные мечтания. Я подняла глаза и увидела перед собой полного рыхлого мужнину средних лет. Он стал извиняться, объяснять, что не увидел меня. Всё время говорил, про какие-то неудачи и, не дожидаясь моего прощения, пошел к стойке регистрации. Мужчина разлил воду, и оставил повсюду грязь от протекторов своих ботинок. Мне оставалось тяжело вздохнуть и начать уборку. Стерев следы грязной обуви незнакомца, я решила отправиться мыть другой зал, но мужчина решил перед регистрацией посетить уборную, вышел из очереди и пошел в конец зала, оставляя за собой грязные отпечатки. Мне пришлось вместе со шваброй следовать за ним. Он снял куртку, из которой что-то выпало, и зашел в туалет. Мысленно ругаясь на этого неряху, я подошла ближе, взяла какой-то сверток и обнаружила в нем пачку американских долларов.
От волнения сначала я растерялась, затем быстро засунула сверток с деньгами в карман фартука. В то время аэропорт не был оснащен видеокамерами наблюдения, поэтому свидетелей моего поступка не было. Оставив ведро в коридоре, я заскочила в подсобное помещение, чтобы еще раз посмотреть на свою «добычу». В темном помещении, трясясь от волнения, я включила свет и развернула сверток. Новенькие хрустящие доллары манили своим ароматом. В обыкновенном запахе краски банкнот я почувствовала свободу и надежду на новую жизнь. Пересчитав купюры, я поняла, что этих денег мне хватило бы на лечение мамы и отпуск в Турции, о которой трепались продавцы нашего рынка на каждом углу. Я прижала к себе веер сотенных купюр, и счастье захватило душу. Но вдруг резкая внезапная боль, словно порез ножом, пронзила моё сердце. «А вдруг у мужчины случилась беда? И это его последние деньги?» – подумала я и тут же отмахнулась от этой мысли. «Будет меньше жрать и снова накопит», – говорил мой внутренний голос. Потом я вдруг вспомнила про Варвару Ильиничну и снова задумалась о силе денег и зло, способное возвращаться. «Ну я ведь не украла, всего лишь взяла то, что упало под ноги», – не унимался оппонент внутри.
Наконец я успокоилась и решила оставить сверток у себя в качестве вознаграждения за труды. Но вдруг вспомнила маму, которая лишилась денег в очереди авиакассы, её отчаяние и свою боль от страдания самого родного человека. Мое сердце сжалось, я вышла из подсобки и пошла к стойке регистрации, чтобы вернуть мужчине пропажу. Пока я мучилась сомнениями, рыхлый пассажир заметил исчезновение денег и лихорадочно искал их по карманам. Я протянула конверт и спросила: «Вы это потеряли?» Он посмотрел на меня, потом на сверток и, заливаясь слезами, рухнул на колени передо мной. Люди, стоящие рядом, затихли и обернулись на незнакомца. Он целовал мои руки и благодарил Небеса за добрых и порядочных людей. Неуклюже вставая с пола, мужчина сказал, что поехал в Москву для спасения брата. Тот в свою очередь занял кругленькую сумму у влиятельных людей на операцию сына, но ребенка спасти не удалось, как и вернуть деньги заёмщикам. Просто перевести деньги брату через банк было невозможно. Валютные операции обходились недешево, проводились долго и требовали подтверждения происхождения денег. Поэтому было принято решение передать деньги лично в руки. Я неохотно дослушала маловероятную, больше похожую на модные в то время мексиканские сериалы, историю про напасти этой семьи, грустно улыбнулась и отправилась заканчивать свою работу.
Вскоре аэропорт снова опустел и только охранник расспросил меня про сумятицу в очереди. Приступив к работе в следующую смену, я поняла, что про инцидент знали все работники воздушной гавани. «Ты хотя бы додумалась взять вознаграждение с этого хряка?» – спрашивали вокруг. Услышав нет в ответ, они откровенно посмеивались надо мной, крутили у виска или называли дурочкой. Маме рассказывать эту историю я не стала, только Варваре Ильиничне поведала о происшествии со мной. В ответ я услышала слова восхищения и глубокого уважения моим поступком. Единственная грубость, которую себе позволила моя собеседница, была адресована мужчине, забравшему деньги. В сердцах она назвала его козлом за то, что не додумался или не захотел достать из пачки пару банкнот в качестве благодарности за мои порядочность и честность. Я засмеялась и напомнила про философию бумеранга добра и зла, так яростно утверждаемую Варварой Ильиничной накануне.
Спустя несколько дней мама попала в больницу с сердечным приступом. Врачи сказали, что всему виной были горячительные напитки, с которыми нужно было окончательно «завязывать». Мама врала докторам, говорила, что просто увлеклась кофе, но одутловатое красное лицо немолодой женщины говорило само за себя. Когда сердечный ритм был восстановлен, мама попросила принести ей в палату чекушку беленькой. Трясущимися руками она обняла меня и объяснила, что скучала по отцу и хотела принять немного обезболивающего напитка. Посмотрев в её водянистые глаза, я почувствовала, как меня охватывает ярость. «Если ты не бросишь пить, сдам тебя в интернат», – не своим голосом зарычала я. «Доченька, миленькая, я же люблю тебя», – блея оправдывалась мама. В ответ я протяжно и очень злобно зашипела: «А я тебя ненавижу! Будь ты проклята со своей водкой», – вышла из палаты и отправилась домой.
Вечером позвонили из больницы и сказали, что мама попала в реанимацию с обширным инфарктом. Прогнозы были неутешительными, мне предложили готовиться к худшему. «Вот тебе и бумеранг добра», – подумала я и отправилась мыть полы в аэропорт. Всю рабочую смену я прислушивалась к своему внутреннему голосу и осознала, что за пять лет беспробудного пьянства матери, моего каторжного труда порядком устала от такой жизни. С ужасом для себя я поняла, что не испытываю горечи от возможной утраты близкого человека и чувствую пустоту в душе.
Следующим вечером я встретилась с Варварой Ильиничной и поделилась своими мыслями. Я думала, она начнет меня стыдить за равнодушное отношение к матери, но вместо упреков женщина протянула мне небольшую коробочку с бантом и сказала: «Это тебе». Словно ребенок, от радости я захлопала в ладоши, а потом опомнилась и возразила: «Но ведь до Нового года еще уйма времени, а день рождения мой только весной». «Бери без лишних слов», – скомандовала женщина.
Я развязала ленту, открыла коробку и увидела красивый лаковый кошелек черного цвета. Отдел для монет и аксессуары были выполнены из желтого метала и усыпаны бисером. Портмоне пахло натуральной кожей и выглядело презентабельно. Покрутив подарок в руках, я не могла нарадоваться его красоте. Внутри лежало несколько банкнот мелкого достоинства, которые, по мнению Варвары Ильиничны, должны были принести мне удачу. Слезы подступили к глазам, я обняла дарительницу и расплакалась. «Теперь свои деньги ты должна аккуратно хранить в этом кошельке и научиться баловать себя», – сказала наставница. Я вдруг опомнилась и завопила, что спрячу кошелек дома и не буду носить его в стареньком рюкзаке. Слишком отличался этот подарок от моего «ридикюля». Кроме того, я до смерти боялась воров, поэтому не собиралась рисковать такой роскошью. Женщина грозно посмотрела на меня и продолжила, что рюкзак действительно нужно заменить и стараться выглядеть красиво, имея в кошельке даже небольшую сумму денег. Мы еще немного поспорили, но мне пришлось сдаться и пообещать всегда носить подарок с собой.
Спустя несколько дней маму перевели в обычную палату и разрешили с ней повидаться. Маленькая и худенькая, она лежала на кровати, свернувшись калачиком, и, по жалобам врачей, ничего не ела. Увидев меня, мама заплакала, закрыв руками лицо. Я присела рядом на стул и попросила не переживать, чтобы снова не очутиться в реанимации. Она стала просить прощения и раздавать клятвы, что справиться со своей пагубной привычкой и перестанет огорчать меня. Я внимательно выслушала её речи, пожелала скорейшего выздоровления и отправилась на работу в аэропорт.
С тех пор моя жизнь изменилась навсегда. Руководство воздушной гавани, узнав об истории с найденными деньгами, вскоре предложило мне должность завхоза. Они ценили мою порядочность и платили достойную заработную плату, благодаря которой я заочно получила профессию финансиста. Свое обещание мама исполнила и бросила пить; она сама справилась со своей бедой, отказавшись от денег на лечение. Свою силу воли она объясняла тем, что испытала настоящий ужас, когда услышала о моей ненависти к ней и в реанимации молилась, чтобы выжить и всё исправить. Личную жизнь я долго не могла наладить, много времени мне понадобилось для осознания качеств идеального мужчины. Но благодаря кошельку Варвары Ильиничны в деньгах никогда больше не нуждалась. Уважительно относясь к банкнотам и расставаясь с ними без сожаления, я осознала, что они действительно стали сами «плыть» в мои руки, открывая новые горизонты в профессии и деловых качествах.
Сейчас бумажные деньги уходят из оборота, уступая место пластиковым картам и электронным платежам, но, приобретая новую сумочку для гардероба, я всё равно подыскиваю подходящий по цвету и стилю кошелек, в котором аккуратно храню банкноты.
Моя младшая дочь смеется над этой теорией, мама и супруг называют суеверием, напоминая мне, с каким трудом я смогла добиться успеха и благополучия. Только старшая дочка, услышав о моём очередном повышении, достала из шкафа свой красивый кошелек, подаренный мною на какой-то праздник, аккуратно разложила деньги по номиналу, положила его в свой студенческий рюкзак и стала ждать успеха в будущей профессии, которую выбрала сама.
С тех пор как я уволилась из детского сада, я не встречала Варвару Ильиничну, но всю жизнь благодарила её за мудрые слова, которые поддержали израненную девчонку и научили думать о последствиях своих поступков, подарив веру в свои силы и чудеса.
Ариша ЗИМА