«Средь суеты и рутины бумажной в каждой судьбе возникает «Однажды…»
Родители развелись, когда мне исполнилось пять лет. Я совершенно не помнила семейные застолья, прогулки или отпуска, но отлично запечатлела в памяти скандалы и крики самых близких людей. Мне казалось, они ссорились по любому поводу. В конце концов, устав от взаимных упреков и бесконечного раздражения, папа собрал вещи и покинул нашу комнату в коммунальной квартире.
Вскоре отец снова женился и со временем вообще перестал со мной встречаться. Мама хотела вернуться в небольшой городок, откуда была родом, но отсутствие работы и пустые прилавки в захудалом гастрономе малой родины заставили остаться жить и трудиться в областном центре, где она устроилась работать чертежницей в инженерно-проектный институт и получила секцию в казенном общежитии.
Мы жили очень скромно, но в доме всегда были яблоки и мои любимые шоколадные конфеты «Маска». Мама брала работу на дом и часто засиживалась допоздна. Я любила наблюдать за тем, как «рождались» её чертежи, но иногда мечтала о том, чтобы вечерами мама занималась только мной, изредка скучала об отце, но со временем полюбила одиночество.
С появлением первой вычислительной техники мама смогла освоить новую профессию. Когда я заканчивала пятый класс, помимо основной работы, она трудилась дизайнером в двух фирмах, предлагающих своим клиентам ультрамодный евроремонт под ключ. Она стала много зарабатывать, и вскоре мы перебрались в кооперативную квартиру, на стенах которой вместо дешевых бумажных обоев с васильками были поклеены роскошные полотна «Шелковый путь». В доме появилась импортная мебель и бытовая техника. Мой гардероб наполнился качественной турецкой обувью и одеждой. Мне казалось, что мы были абсолютно счастливой семьей, пока мама не объявила свое решение снова выйти замуж…
Её избранником стал успешный предприниматель Игнат Алексеевич, которому она делала проект перепланировки огромной квартиры в центре города. Я не знала, сколько времени длился их роман, но эмоционально убеждала маму не спешить с ответом. Она молча смотрела на мой приступ истерики и ответила, что не собирается рушить свое счастье из-за моих капризов, тем более в её положении. Мама объяснила, что ждет ребенка. Я не могла поверить своим ушам, ведь мне никогда не хотелось пополнения в нашу семью. Эта новость окончательно лишила меня дара речи, я закрыла лицо руками и расплакалась. Моя реакция маме не понравилась, она назвала меня эгоисткой и в сердцах предложила переехать жить к отцу, с которым к тому времени я не виделась около десяти лет. Обида захватила мою душу, я убежала в свою комнату, чтобы обдумать план побега из дома.
Перебирая вещи, которые я планировала взять с собой, и пересчитывая деньги, накопленные из карманных расходов, я рыдала навзрыд, отчего одежда и купюры в моих руках быстро становились мокрыми. Мне было одиноко и страшно. Но я решилась не только покинуть свой дом, но и уехать из страны работать по объявлению. В рекламных газетах конца девяностых годов прошлого века размещали предложения быстро заработать большие деньги за границей. С подружками мы часто представляли роскошную жизнь своих сверстниц, решивших уехать за кордон и начать самостоятельную жизнь, даже не подозревая об истинном положении дел несовершеннолетних дурочек, попавших в руки современных работорговцев. Разложив свои пожитки по комнате, я свернулась калачиком на кровати и моментально уснула.
Утром меня разбудила мама. Она поцеловала меня в голову. Я посмотрела на неё и, к удивлению, обнаружила следы ночных слез на её лице. Она присела на краешек кровати и сказала: «Солнышко, прости меня, я не хотела тебя обижать и хочу поговорить с тобой». Она стала рассказывать о достоинствах Игната Алексеевича, его щедрости и любви, которая давно жила в их сердцах. В ответ я заявила, что решила уехать работать в Египет. Мама на мгновение потеряла дар речи, но выдохнула и спокойно объяснила, для каких целей туристические фирмы осуществляли набор русских красавиц. Я беспомощно уткнулась в подушку и снова заплакала. Сквозь слезы говорила, что не хотела ничего менять, приводила в пример отчимов подруг, которые с трудом скрывали раздражение, общаясь с падчерицами… Мама гладила мои волосы и смогла упросить меня сделать над собой усилие, чтобы познакомиться с Игнатом Алексеевичем.
Званый ужин состоялся тем же вечером. Мамин избранник мне совсем не понравился, но при встрече он подарил одну из первых моделей мобильного телефона Motorola, о которой я даже не решалась мечтать. Этот подарок привел меня в восторг, но я равнодушно приняла заветную коробочку и никак не могла дождаться, когда нежеланный гость уйдет, чтобы насладиться этим чудом техники.
На следующую встречу он принес сумочку для телефона, усыпанную разноцветными стразами. Мне не хотелось узнавать будущего мужа мамы, но его внимание и подарки приносили радость. К моменту свадьбы я перестала раздражаться и с радостью принимала участие во всех подготовительных процессах этой трогательной церемонии. Когда мама надела белоснежное платье, мне хотелось расплакаться. Но портить дорогущий макияж, который мне впервые сделали в салоне красоты, не стала. Праздник получился веселым и очень душевным.
Мы с мамой переехали жить в квартиру Игната Алексеевича, а свое жилье сдали в наём приезжей паре. Пока «молодые» супруги ждали появления на свет ребенка, я окончила школу. В положенное время на свет появился мой брат, которого назвали Сергеем в честь нашего дедушки, умершего задолго до моего рождения.
Я думала, что не захочу даже брать в руки этот кричащий комочек, доставивший столько сложностей здоровью мамы, но при первой нашей встрече поняла, как сильно ошиблась. Маленький беззащитный ребенок мгновенно растопил мое сердце, заняв в нём особенное место.
Благодаря финансовой поддержке отчима я поступила в университет на юридический факультет. С Игнатом Алексеевичем мы не стали ближе, но в глубине души я благодарила его за помощь и поддержку. В нашей семье появились новые традиции, совместные прогулки и походы в лучшие рестораны города. Но я всё равно мечтала найти своего родного отца, чтобы возобновить с ним отношения. Мне хотелось рассказать ему о своих успехах и узнать, как сложилась его жизнь. Мама, услышав о моих планах, стала противиться этому порыву. Она умоляла забыть отца и всем сердцем полюбить чужого мужчину, который, по её мнению, своими поступками давно доказал право стать настоящим, родным для меня человеком. Игнат Алексеевич, услышав этот разговор, попросил маму успокоиться, а мне пообещал помочь с поиском адреса отца через приятелей, служивших в правоохранительных органах.
Через неделю в моих руках был листок с нужной информацией. Отчим попросил пока ничего не говорить маме, а прежде вместе сходить «на разведку» в указанную квартиру. Я стала сопротивляться, утверждала, что справлюсь сама, но Игнат Алексеевич запретил мне идти одной и поручил своему водителю везде меня сопровождать.
Дом, в котором предположительно жил мой отец, находился на окраине города. Обшарпанные двери и стены были частично испачканы копотью. Войдя в подъезд, я почувствовала резкий запах аммиака и других элементов выделительной системы человека и животных. Водитель предложил вернуться в машину, но, увидев мой решительный настрой, замолчал и первым пошел по деревянной лестнице, ведущей на второй этаж.
Я постучала в нужную дверь, которую распахнул мужчина. Мутными глазами он посмотрел на незнакомцев и спросил, что нам нужно. Водитель не стал дожидаться моего ответа и сам спросил имя мужчины. Нелепо приглаживая поредевшие волосы на голове, он представился, в ответ я назвала своё имя. «Доченька, родная, проходи!» – продолжил отец. Мы переступили порог дома и, не разуваясь, прошли в комнату, которую хозяин назвал гостиной.
Старые вытертые ковры на стенах и полу, оборванные шторы, грязное застиранное белье на старом, частично разрушенном диване больше напоминали ночлежку, чем место для приема гостей. Я присела на край табурета и решила немного поговорить с отцом. Он вдруг стал плакать, говорить, что проклят навеки. Я предложила всё объяснить, чтобы подумать, как помочь, но отец смахнул слезы и ответил, что не имеет права принимать от меня милостыню. Мне хотелось успокоить его, но разговор никак не клеился. На все вопросы о второй жене, его родителях и других родственниках, о которых говорила мама, он отвечал односложно: «Умерли». Эта информация повергла меня в шок. Пока я пыталась узнать подробности жизни отца, он пустыми глазами смотрел в одну точку, потом перевел взгляд на меня и сказал, что смертельно болен и нуждается в срочной операции. Я снова попыталась всё разузнать, но отец лег на разломанный диван и отвернулся лицом к стене. Водитель взял меня под руку и предложил уйти. Мне оставалось написать свой контактный номер телефона на клочке газеты, лежавшей на столе, и согласиться с водителем.
Дома меня встретил Игнат Алексеевич. Я сухо поздоровалась с ним и вошла в квартиру. Мама с Сережкой гуляли во дворе, поэтому мы были одни. Надев тапочки, я поплелась в свою комнату. В моей душе были смешанные чувства: с одной стороны, мне было жалко убогого отца, но с другой – стыдно осознавать, в кого он превратился. Я легла на кровать, тихонько заплакала и не услышала, как в комнату вошел Игнат Алексеевич. Он сел рядом, стал гладить мои волосы и попросил успокоиться. Без лишних вопросов отчим понял, что встреча с родным отцом прошла не так, как я мечтала, потом помолчал и предложил свою помощь. «Вам, наверное, неприятна вся эта история с бывшим мужем мамы?» – вдруг спросила я. «Конечно, меня она не радует, но еще больше огорчают твои слёзы, доченька», – ответил Игнат Алексеевич. Никогда прежде он не называл меня так. Но я понимала, что не имела права пользоваться его щедростью и просить денег для отца. Я не хотела рассказывать, в каких убогих условиях существовал мой родитель, и теперь нуждающийся в операции, но отчим нашел подходящие слова, чтобы мне захотелось разоткровенничаться. В ответ Игнат Алексеевич поведал историю трудных отношений со своим отцом, наполненную горечью обид и поздним осознанием важности этих родственных связей. Он знал, как дорог был мне родной отец и, не задумываясь о реакции мамы, набрал номер телефона руководителя медицинской клиники, чтобы договориться об обследовании и лечении пьющего пациента. Я поблагодарила отчима за помощь и впервые нежно обняла его за шею. Он поцеловал меня в лоб и предложил вместе отведать пирожные, которые мама запрещала нам кушать до ужина…
Игнат Алексеевич сдержал свое обещание, отца положили в клинику, но не смогли спасти. Через месяц после операции он умер. Все хлопоты, связанные с похоронами, отчим взял на себя, что в очередной раз удивило нас с мамой. Отец никогда не верил в Бога, не был крещенным человеком, поэтому прощанием с ним мы решили провести в зале для траурных мероприятий. Мама осталась с Сережей дома, отчим отправился со мной. Я не хотела затягивать этот процесс, но когда в зал зашли люди, решила задержаться.
Неизвестная компания состояла из пожилой пары, двух человек средних лет и нескольких юношей и девушек. Все безутешно плакали и пытались сказать слова прощания. Я смотрела на незнакомцев и не могла понять, кем приходились эти люди отцу, если, с его слов, он был совсем одиноким человеком. Пока он лежал в больнице, мы смогли немного узнать друг друга. Оказалось, его вторая жена много лет назад ушла к другому мужчине, а остальная родня умерла. Игнат Алексеевич, увидев мой растерянный вид, попросил перенести выяснение отношений после похорон. В ответ я утвердительно махнула головой, но вдруг от пожилой женщины услышала: «Сыночка, прости!» Мы переглянулись с отчимом, но в диалог вступать не стали. Через тридцать минут Игнат Алексеевич предложил всем переместиться на кладбище. Пока выносили гроб, женщина средних лет стала стенать: «Братик мой, родненький, как же так?» Я не могла поверить своим ушам.
Когда работники кладбища установили крест на могиле отца, я не выдержала и спросила: «Объясните мне, пожалуйста, вы кто такие?» Угрюмый возрастной мужчина назвался отцом усопшего, показывая кривым пальцем в сторону пожилой женщины: «Она мать, а рядом родная сестра с мужем и нашими внуками». «Какая мать, отец и прочая родня?! Мой отец был одиноким человеком», – вдруг яростно заявила я. Пожилая женщина стала плакать еще громче, дед начал качать головой. Женщина средних лет посмотрела на меня и объяснила, что много лет назад её родители развелись и решили разделить совместное имущество. Продав огромный дом в центре города, долгие годы являющийся родовым гнездом этого семейства, мои дедушка с бабушкой приняли решение, согласно которому моя новоиспеченная тетя с четырьмя детьми купила большую просторную квартиру, поскольку в ней должна была остаться жить бабушка после развода. Моему отцу и его второй жене приобрели маленькую квартирку на окраине города, где я его обнаружила. Дед, уличенный в измене, переехал жить к новой немолодой избраннице.
Как оказалось, моему отцу это решение не понравилось. Он долго скандалил, требовал после продажи дома разделить деньги поровну на четверых членов семьи, утверждал, что вскоре обзаведется кучей малышей, считал несправедливым раздел имущества. Дед снова и снова объяснял моему отцу доводы в пользу такого решения, но особенное отношение к сестре, которую он сам когда-то любил всем сердцем, он не принял и объявил, что больше не желал никого знать, поскольку считал всех умершими. При случайной встрече на улице отец переходил на другую сторону и никогда не здоровался, но перед самой смертью позвонил сестре и попросил у неё прощения. Они не успели встретиться, но в больнице, где он лежал, отец указал номер телефона родственников, которым нужно было позвонить при летальном исходе.
Оглушенная этой горькой правдой, я стояла как вкопанная и не могла пошевелиться. «А почему вы не искали меня? Ведь я тоже ваша внучка», – вдруг спросила я. В ответ все стали глупо пожимать плечами и говорить невнятные слова. «Если вы знали, что ваш сын умер, почему не организовали похороны?», – не унималась я. Этот вопрос тоже остался без ответа. Я не могла поверить в эту историю и всё время мотала головой. Мне вдруг стало стыдно перед Игнатом Алексеевичем за то, что он столько времени и денег потратил на человека, который, отравленный своей обидой, бесцеремонно пользовался его добротой. Я повернулась к отчиму лицом, стала просить прощения и расплакалась как ребенок. Он обнял меня и сказал: «Родная, тебе на за что извиняться. Поехали домой».
Родственники предложили обменяться телефонами, но Игнат Алексеевич преградил им дорогу и ответил: «Если надо, моя дочь вас сама найдет!» Он взял меня под руку и отвел к машине. Я не хотела ехать домой, но не решалась заговорить. Отчим, будто услышав мои мысли, предложил съездить в кафе и немного выпить, поскольку эта история его тоже сильно потрясла.
Водитель отвез нас в любимый ресторан Игната Алексеевича. После небольшой порции коньяка я успокоилась и полноценно поблагодарила отчима за его доброе сердце. Он только улыбался в ответ и утверждал, что всегда будет готов прийти мне на помощь. Потом Игнат Алексеевич попросил не заниматься разделом долей в квартире, которая досталась мне и «чудесным» родственникам в наследство после смерти отца. Он предположил, что они будут готовы перегрызть глотку для оформления прав на убогое жилище. Я хотела поспорить, но под «давлением» нужных слов пообещала забыть эту историю про отцовскую халабуду. Мы еще немного поговорили о странном характере отца, его спорном решении вычеркнуть всех близких людей из жизни и принялись вкушать фирменные блюда ресторана.
Мне впервые в жизни захотелось поговорить с Игнатом Алексеевичем по душам. Он сопротивляться не стал и с легкостью отвечал на все мои самые откровенные вопросы о своей семье, ранней потере своей мамы, двух неудачных браках, неоднократном предательстве партнеров и главной встрече в жизни с любимой женщиной. После моего «допроса» Игнат Алексеевич принялся «пытать» меня о личной жизни, которая была крайне скудной. К двадцати годам я успела несколько раз влюбиться, столько же раз разочароваться в парнях, но не потеряла надежду обрести свое счастье.
Отчим, выслушав мой рассказ, пообещал закатить мне шикарную свадьбу, но только после того, как будет абсолютно уверен в правильности моего выбора. Я посмеялась в ответ, но прежде попросила дождаться претендентов на мою руку и сердце. Отчим улыбнулся и заявил, что такая красавица недолго будет одна. Так и случилось. Вскоре после похорон отца я встретила мужчину своей мечты.
Мы познакомились в ночном клубе. В тот вечер я с подружками отмечала окончание третьего курса университета. Широкоплечий красавец Артем вместе с компанией молодых мужчин праздновал день рождения друга. Наши столики находились рядом, но в конце вечера две компании объединились в одну и под утро вместе праздновали общий повод: «За знакомство!» Мы с Артемом сразу понравились друг другу и после клуба решили продолжить наше знакомство в кофейне, круглосуточно принимающей ночных загулявшихся посетителей.
Пока в уборной я поправляла макияж и прическу, растрепанную после жарких танцев, мой спутник успел сбегать в соседний ночной магазин, чтобы купить мне роскошную розу алого цвета. Мы заказали кофе, но через мгновение оба решили подкрепиться чем-нибудь посерьезнее и выбрали фирменную пиццу. Артем засмеялся и сказал, что впервые видел девушку с таким здоровым аппетитом. Я объяснила, что по утрам позволяю себе скушать всё, что угодно.
За окном окончательно рассвело, когда официантка принесла нам заказ. Деталей нашего длинного и веселого разговора я не помнила, но в душе понимала, что наконец-то встретила ЕГО. Когда кафе наводнилось любителями свежих круассанов, мы решили разъехаться по домам. Артем вызвал такси и проводил меня до самой двери. Он утверждал, что такую красавицу, как я, нельзя отпускать одну. На прощание он взял мой номер телефона и поблагодарил за вечер. «И утро!» – смеясь, добавила я.
Мне хотелось беззвучно проникнуть в квартиру, но на пороге меня уже ждал Игнат Алексеевич. «Привет, гулёна, у тебя сердца нет. Мы с мамой не знали, что думать», – суровым голосом начал отчим. Но потом, увидев цветок в моей руке и счастливую улыбку, добавил: «Ах, понятно». «Миленькие родители, у меня разрядился телефон, простите», – ответила я. Потом мне хотелось рассказать, что я давно выросла и не нуждалась в опеке, но Игнат Алексеевич тихонько попросил прошмыгнуть в свою комнату, чтобы мама не увидела время, в которое я нарисовалась домой. С вечера она сильно гневалась на меня. Поцеловав своего защитника в щеку, я мигом разулась и беззвучно проскочила к себе.
Проснувшись к обеду, я почувствовала в доме приятный аромат блинов. Мне хотелось встать и пойти на кухню, но вчерашняя вечеринка давала о себе знать. Я повернулась на другой бок и хотела еще немного поспать, но вдруг услышала топот маленьких ножек брата. Нарочно спрятавшись под одеялом, я дождалась, пока он подошел поближе, и резко вскочила, словно приведение. Ребенок закричал во весь голос, я схватила «добычу» и, рыча, словно злой признак, стала целовать его живот. Сережка стал заливисто смеяться, а когда вырвался «из плена», посмотрел в мои глаза и серьезно, а главное, внятно спросил: «Где ты была?» В его интонации слышались ноты мамы. Я не смогла сдержаться и засмеялась в голос, схватила брата на руки и со словами: «Мама, мама, Сережка заговорил!» – понесла его на кухню. «Видишь, даже брат переживает за тебя», – язвительно заявила мама.
Я глубоко вздохнула и попыталась объяснить, что уже очень взрослая девушка, которая, возможно, влюбилась. Мама быстро отставила в сторону сковородку, на которой жарила блины, и принялась расспрашивать детали моего свидания. Вдруг Сережка, который не собирался сходить с моих рук, закрыл ладонью мой рот и сказал, что видел Аленький цветочек у меня на столе. Тогда они с мамой читали на ночь русские народные сказки, и впечатлительный ребенок во всём видел предметы волшебства, описанные в книгах. Мы рассмеялись и решили поставить цветок в вазу с водой, но пока я спала, бутон потерял свежесть и сник. Мне не хотелось расставаться с первым подарком суженого, поэтому я решила цветок засушить. Выбрав самый толстый сборник кодексов, которые претерпели огромные изменения и не могли быть использованы в учебе, я вложила Аленький цветочек в середину книги и поставила её между другими учебниками на книжную полку…
Тем же вечером мы с Артемом встретились в парке. Он подарил мне букет ирисов и предложил прогуляться по набережной реки. Теперь без шума и суеты мы смогли рассказать друг другу о себе. Артем был родом из соседней деревни и многодетной семьи. После окончания школы он отучился в техникуме, отслужил в армии, смог попасть в вооруженные силы и теперь служил в отряде специального назначения, о деятельности которого распространяться не стал, и очень гордился своей работой. К тридцати четырем годам Артем несколько раз был женат на женщинах, не способных хранить ему верность. В представительницах слабого пола он разочаровался, но, увидев меня, решил попробовать начать новую жизнь. Для покупки собственной квартиры Артем залез в большие долги, но вскоре собирался их закрыть, планируя получить отличные премиальные в конце года. Про свою маму он говорил неохотно, утверждал, что она обожала только старших сестер. В родную деревню Артем приезжал редко, только чтобы навестить могилу отца, умершего несколько лет назад. Когда на улице начался дождь, мой спутник предложил показать свою квартиру, но я не была уверена, что готова остаться с незнакомым мужчиной наедине. Мы стали близки лишь после нескольких недель нашего стремительного романа.
Квартира, в которой жил Артем, напоминала берлогу холостяка. Перед моим приходом хозяин жилища пытался навести порядок, но от моего внимательного взора не ускользнули пыль и грязь, накопленные в углах. Я не хотела оставаться на целую ночь в чужой постели, но страсть наших тел утихла только к утру. На рассвете Артем предложил переехать жить к нему. Мне захотелось начать новую жизнь, но прежде я должна была поведать о своих планах Игнату Алексеевичу и маме. Они спокойно выслушали меня и предложили пригласить моего избранника на семейный обед для знакомства. Артем сопротивляться не стал и, дождавшись выходного дня, пришел в гости.
Ариша ЗИМА
(окончание в следующем номере)